Наш дальнейший побег из «Поднебесной» я помню с точностью до секунды, хотя стоило бы позабыть этот кошмар. В старые времена меня забавляли подобные видео с Анной Вершпилт и обыкновенные мужские фантазии тянули меня присоединиться к сему действу. И вот мечты юности сбылись, но радость почему-то обернулось стыдом и негодованием на самого себя. Как, зачем и какого черта меня понесло в такие дебри?! И где Владимир с Кристиной?! Мы что, бросили их на произвол SLM?!
Отпрыски были в полном порядке, добродушная Мария согласилась приглядеть за ними и приютила их на несколько дней. Прекрасно, что кто-то из нас будучи навеселе догадался поступить именно так, а не иначе.
Последующие два дня я и Анна пытались разобраться в произошедшем. Ее крайне удивил мой всплеск страсти и жизнелюбия, посему она сочла за благо не задумываться над причинами столь резких перемен и просто присоединилась к суточному вертепу. Она осталась довольна всем произошедшим и не стала в чем-либо меня упрекать, хотя я боялся и втайне надеялся на что-то подобное. Ведь мы все же семья, мы должны любить и уважать друг друга.
Анна лишь посмеялась моему детскому взгляду на жизнь и сочувственно обняла меня.
— Хоть ты «святой», «чудотворец» и все такое, — сказала она, — но ты же человек. Да и чего такого страшного произошло? Тебе было хорошо, мне тоже, и мы все еще вместе. Успокойся, Энтони. Я люблю тебя.
Тогда я тоже счел за благо довериться ей. А жучок-древоточец болезненно копошился то в мозгу, то в груди. Будучи в изрядном подпитии или под кайфом я со своим лучшим другом вытворял подобные штуки, но их всегда можно было как-то оправдать, успокоить изредка просыпающуюся совесть. А чем оправдать подобный загул? Сбоем химического баланса собственного организма? Он сам по себе довольно шаток и вполне управляем простым усилием воли. Излились годами подавляемые страсти? Но можно же было излить их как-то иначе. Или я просто свин, задавленный социальными нормами и каким-никаким воспитанием? Ну это совсем… буднично. По-человечески.
Какой-то время все шло по-прежнему. Мой философско-фантастический роман был окончен и разлетелся по Сети с оглушительным успехом. Каждый человек мнящий себя экспертом и тонкочувствующей натурой считал за честь выразить мне свою благодарность и попросить виртуальный автограф на виртуальной странице. Сами собой потоком понеслись приглашения на литературные фестивали. Анна и дети были счастливы выбраться на еще один торжественный вечер, и порою мне казалось, что они даже уважают меня за такое достижение, особенно Владимир, с которым мы никогда и не были по-настоящему близки.
Дома налет псевдосветской жизни спадал, и мы вновь становились вполне обычной любящей семьей. Кристина считала своим долгом рассказать обо всем, что творилось в школе. Как мисс Анхейм, та самая робоучительница, подхватила вирус, написанный местными хулиганами, и несколько часов к ряду зачитывала один и тот же стих, даже не заметив, что классная комната оказалась перевернутой вверх дном, а все ученики благополучно убежали играть в парк. Или как Марк Блэскоу дергал ее за волосы, а вечером, запинаясь и переживая, пригласил ее в кино. Мир для нее был самой настоящей игровой площадкой, полной чудес и открытий. Владимир же учился в специальном классе, отобранном лично SLM для создания нового поколения святых. Эти мрачные ребята целыми днями потребляли тяжелую даже для взрослых людей информацию вроде размышлений о жизни и смерти, благе общества и сути личного счастья. Но никто из них не жаловался, им нравилось жить своей маленькой общиной и слушать странные речи кровоточащего Бога, обещавшего в конце школы дать им могущество, подобное моему.
Одно только меня смущало — взгляд Анны. Слишком мечтательно, с надеждой она смотрела на меня, а порой с горечью наступающей скуки. Тогда перед очередным хвалебным мероприятием в мою честь мы решили повторить мой бурный опыт с отключением внутреннего критика.
И вновь на сутки я словно исчез из бытия. Горячая волна по имени Энтони носилась по залу, распивая вина, рассказывая анекдоты и рассыпаясь в благодарностях за особо лестные комплименты. Во что это переросло в дальнейшем — ясно.
После каждого такого события Анна умоляла меня побыть развязным еще немного, хотя я уже чувствовал, что постепенно теряю рассудок. Я смотрел на мир словно сквозь запотевшую витрину, задуматься о чем-либо с каждым днем становилось все труднее. Угар нескончаемого праздника жизни отравлял мой мозг и требовал увеличить дозу.