— Да ладно тебе! — азартно блеснул глазами тот. — Я еще одну штуку придумал. Теперь уж наверняка отлично сработает. Ладно, мне некогда. Жрать хочу.
— Бесполезно, — проводил Олег взглядом несущегося в сторону буфета Лешку.
— Главное, от него держаться подальше, — подхватила Катя.
— Это уж точно, — кивнула головой Таня.
— Говорил же, что сон мой вещий, — все еще не мог отделаться от шока Тема.
— При чем тут твой сон! — отвечала Катя. — Просто с Пашковым вечно одни неприятности.
— Нет, тут сложнее, — стоял на своем Темыч.
— Пошли лучше на математику, — первым услышал звонок Женька.
До конца уроков в классе больше ничего интересного не происходило. Последней у восьмого «В» была в тот день физика. Ребята уже в ожидании звонка складывали вещи в портфели и сумки, когда в класс, запыхавшись, влетела Елена Викторовна.
— Ребята! — поправляя растопыренной пятерней сбившиеся длинные волосы, прокричала она. — Попрошу не расходиться. У меня к вам важное сообщение.
— Приехали, — прошептал с досадой на ухо Женьке Темыч. После перенесенных волнений ему хотелось как можно скорее покинуть школу.
— Да уж, — ответил Женька. — От Ленки быстро никак не отделаешься.
Раньше Елена Викторовна была пионервожатой. Когда же пионерская организация приказала долго жить, бывшая активистка движения юных ленинцев тут же вошла в контакт с Российским демократическим фондом помощи престарелым, одиноким и обездоленным. Елена Викторовна не успокоилась до тех пор, пока наконец-то не основала на базе школы 2001 филиал этой организации.
Едва увидев Ленку на горизонте, школьники стремились ретироваться. Стоило ей столкнуться с кем-то из них нос к носу, как несчастный немедленно получал какое-нибудь поручение. И вот теперь туча бурной общественной деятельности нависла над восьмым «В».
— Ребята! Дело серьезное. Вам очень важно включиться, — выпалила с энтузиазмом Елена Викторовна.
Восьмой «В» замер в напряженном ожидании. Каждый из тридцати ребят знал с самого раннего детства: когда взрослые начинают с тобой говорить подобным образом, ничего приятного это не сулит.
— У нас в школе была учительница Мария Александровна Болотова, — продолжала Елена Викторовна. — Теперь она совсем старенькая. Одна! На пенсии! Без родных и близких! — чуть не захлебывалась от избытка чувств активистка помощи. — Вся ее жизнь беззаветно отдана школе! Мы просто обязаны! Это наш долг! И святое предназначение!
Лицо у Елены Викторовны разрумянилось. Глаза сияли нездешним блеском. Захлебнувшись от переполнявших ее эмоций, она на мгновение умолкла. Перевела дух. Затем куда более деловитым тоном продолжала:
— В общем, наш филиал Российского демократического фонда помощи престарелым, одиноким и обездоленным постановил большинством голосов поручить шефство над Марией Александровной вашему классу. Вам с ней вообще, наверное, интересно будет. Личность очень достойная. Жизнь ее — часть пламенной биографии нашей Советской… то есть, — быстро отделалась от неизвестно откуда всплывшей пионерской формулировки Елена Викторовна, — я хотела сказать, жизнь ее принадлежит нашей Российской истории. Думаю, принести раз в неделю продукты и оказать ей другую помощь ни для кого из вас не составит труда.
— Учительница — это еще ничего! — выкрикнул Лешка Пашков. Счастливо избежав наказания, он пребывал в самом что ни на есть благодушном расположении духа.
Остальные, в общем-то, были согласны с ним. Главное, тут не требуется заседать после уроков в каком-нибудь комитете.
— Да вы только послушайте, какая женщина интересная! — все сильнее впадала в благотворительный экстаз Елена Викторовна. — Муж у нее был в прошлом крупный военачальник. Скончался два года назад. Ехать к ней никуда не надо. Живет Мария Александровна в Астраханском переулке.
— В генеральском доме, что ли? — громко осведомилась Моя Длина.
Моей Длиной восьмой «В» называл пухлую блондинку Машу Школьникову. Однажды она явилась классу в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать разве лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась.
— Ну, ты даешь! — вырвалось тогда у непосредственного Пашкова. — Все абсолютно наружу!
— Много ты понимаешь! — процедила сквозь зубы Маша. — Это просто теперь моя длина и мой стиль.
С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Школьниковой.
— Да, да, в генеральском доме, — дважды кивнула головой Елена Викторовна. — Квартира большая, прекрасная. Но, сами понимаете, одиночество, старость, пенсия маленькая, ходит с трудом. Мы тут деньги выделили, — полезла в сумочку Елена Викторовна. — На продукты и другие расходы. Кто у вас будет ответственным?
— Давайте я! — к великому изумлению класса, вызвалась Моя Длина. Раньше она как-то не проявляла склонности к бескорыстным поступкам.
Деньги у Елены Викторовны никак не хотели выниматься из сумки. Там напрочь заело молнию.
— Дежурство по Марии Александровне распределите сами, — нервно терзая молнию, отдавала общественница последние указания восьмому «В». — Твоя как фамилия? — кинула она вдохновенный взгляд на Мою Длину. — Ах, Школьникова! Тебя попрошу остаться. Остальные свободны.
Восьмой «В», топоча по лестнице, вырвался в раздевалку. У входа в нее, конечно же, шла борьба. Каждому хотелось одеться первым. Хуже всего было Теме — его вечно отталкивали более рослые и плечистые одноклассники. Но вот, наконец, и он облачился в теплую куртку.
— Пошли, что ли, — как-то странно взглянул он на Олега, Катю, Женьку и Таню.
Они выбрались на улицу. Там Тема вновь одарил их очень странным взглядом.
— Ты чего? — не выдержал Олег.
— Того, — кивая по-лошадиному головой, отозвался Тема. — Сон-то опять сбывается. Сперва неприятности. А теперь вот старушке помогать надо.
— А ведь правда, — задумчиво поглядела на друзей Таня.
— И это только начало, — мрачно проговорил Темыч.
В тот день он даже и представить себе не мог, насколько пророческими окажутся его слова…
Глава II
ВИЗИТ В АСТРАХАНСКИЙ
На следующее утро пятеро друзей столкнулись возле дома, где жил Олег.
— Ты чего так рано? — бурно размахивая руками, приветствовал друга Женька.
Двенадцатиэтажная башня из розового кирпича, окруженная железным забором, граничила со школьным двором. Олег чаще всего выходил из квартиры впритык к звонку. Длинный дом Женьки, Темы, Кати и Тани стоял в конце Большой Спасской улицы. Женька и Катя жили во втором подъезде, а Тема и Таня в четвертом, и топать до школы всем четверым было на целых пять минут дольше.
— Чего так рано? — переспросил Олег. — Я оделся пораньше погулять с Вульфом. А папа сказал, что ему самому хочется воздухом подышать перед службой. Вот и осталось время. Чего, думаю, зря сидеть дома?
— Привет, мальчики! — послышался сзади голос Моей Длины.
Друзья обернулись. Декабрь выдался морозным. Ребята зябко поеживались на свирепом ветру. Все, кроме Моей Длины. Дубленка ее была небрежно распахнута. Шарф картинно развевался под порывами ветра. На пухлых щеках здоровый румянец. Шапка отсутствует.
— Головку застудишь, — сказал Женька.
— Так нечего застужать, кроме кости, — фыркнула Катя.
— Это, может быть, тебе нечего, — оскорбилась Моя Длина. — У меня лично там интеллект еще есть. Кстати, — мстительно покосилась она на Олега. — Ты, Беляев, сегодня после уроков к Марии Александровне пойдешь.
— Так быстро? — удивился тот. Он привык, что обычно все общественные нагрузки в школе сперва много дней обсуждаются, а уж потом из них возникает какая-то практика.
— Быстро! — с укором воскликнула Маша Школьникова. — Я бы стыдилась на твоем месте. Женщина пожилая нуждается в помощи. Ей, может, вообще и жить-то осталось совсем чуть-чуть.