Вспомнилась наша с ним веселая перебранка на кладбище заброшенной техники – вот Лист что-то говорит, улыбается, показывает вдаль рукой, но затем резко меняется в лице. Из-за ближайшего холма, размолачивая в труху ржавые ЗИЛы и КамАЗы, на полном ходу надвигается стена песка. Вот она добирается до нас, я чувствую, как песок забивает мне нос и рот, вновь слышу отчаянный, полный запредельной боли крик Листа и… просыпаюсь. Оказывается, я и не заметил, как уснул.
Я резко сел на кровати, сна как не бывало. Пошарил рукой – перевязь лежала на прежнем месте. За окном расстилался все тот же унылый, серый пейзаж Зоны. Тусклое солнце едва виднелось в серых свинцовых тучах. И не сообразишь сразу, утро, день или вечер. Впрочем, вряд ли утро – не мог же я сутки проспать? Опустив взгляд, я понял, что отрубился, даже не раздеваясь, а потому сборы были недолгими: плеснул водой в лицо из умывальника, почистил зубы, взял рюкзак, автомат, хмуро выглянул еще раз в мутное окно и сказал, словно меня слышал мой друг:
– Ну что, дружище, вперед – с чистого листа. – И вышел в коридор.
Бармен все так же дежурил за своей стойкой. Увидев меня, приветственно кивнул:
– Как ты, Леший? В порядке?
– Нормально, – сухо ответил я; разговаривать совсем не хотелось.
– Ну и ладненько, – засуетился бармен, – ну и хорошо. Вижу, что собрался. Не поздновато? Может, лучше завтра утречком?
– Да, пора мне, подкинь-ка только три банки тушенки да моих любимых бычков в томате…
– Не вопрос. – Упитанный торговец вытащил из закромов консервы. Я расплатился и уже было собрался идти, но бармен остановил: – Погоди, вот еще тебе лично от меня – противогаз, он хоть и не новый, но еще послужит. Как что будет новое, сразу сообщай. Ну и главное – про хабар мой помни. Удачи тебе, сталкер, легкого пути!
– Спасибо, Палыч.
Я закрыл за собой тяжелую дверь Бара и вышел на улицу. Поднял голову – с хмурого неба сыпалась мелкая морось. Стало зябко. Смахнул пальцами с мокрого лица капли.
– Ну что, – еще раз обратился я сам к себе, – погодка прям в настроение.
Под подошвами моих видавших виды, но еще довольно крепких берцев пожухлыми листьями и липкой грязью захлюпала земля Зоны. Уже прилично отдалившись от бара «Сто град», краем уха я услышал чьи-то быстрые, но тихие шаги. Рефлексы, как это часто бывает у меня за секунды до опасности, опередили сознание: резко крутанувшись вокруг своей оси, сдернул с плеча автомат, щелчком снял с предохранителя.
– Не стреляй, Леший, свои! – раздался знакомый низкий голос, и на дорогу вышли два знакомых молодых сталкера – Щуп и Штырь. Басил, собственно, Штырь. Над ним обманчиво тонкой тростинкой возвышался Щуп. – Еле догнали тебя. Слышали, ты в Ржавый лес собираешься? Может, возьмешь в компанию?
– А на кой ляд вы мне? – Мне даже не было интересно, откуда они узнали о цели моего рейда. Этих бродяг я совсем не жаловал. Говорили, раньше они у бандитов подъедались, потом за какие-то косяки их с «малины» поперли, и они подались в вольные сталкеры. Молодые, дурные. Насколько я знал, Щупу было немного за двадцать, Штырь чуть постарше.
– Втроем ведь безопаснее по Зоне-то идти, не находишь?
– Реально, Леший, потопали вместе, – поддержал Штыря тонкий Щуп, – нам в Ржавый лес до зарезу нужно, нычка там у нас, забрать надо…
– Ну так и идите, я по чужим нычкам не ходок, – буркнул я, убирая за спину автомат. Интуиция тренькнула, хотя где-то уж очень глубоко. Не люблю я случайных попутчиков.
– Поня-я-ятно, – протянул Штырь и потоптался на месте. – Не доверяет. Вообще это правильно, в Зоне и себе-то верить нельзя. Мы ж навяливаемся с тобой не просто так, знаем же, что в Зоне ты – ходок опытный, может, короткой дорожкой проведешь. Деньжат подбросим, не переживай.
– Реально, братан, – опять поддакнул тонкий, перешагнул через небольшую лужу, подошел ближе. – Так это… дотопаем вместе, а в лесу и разбежимся краями.
Твою ж мать, все равно ведь не отстанут! С другой стороны… Положим, их деньги мне без надобности, а вот лишних стволов в Зоне не бывает. Я поправил на спине рюкзак.
– Хрен с вами. Но если что – предупреждаю сразу: в дела ваши соваться не стану. Провожу куда надо, и разбегаемся.