С соседней ветки раздался грохот дробовика. Это Штырь. Вспышка выстрела на миг осветила происходящее. Ноги Щупа собаки враз обглодали почти до костей, твари с урчанием рвали куски теплого человеческого мяса, смачно пережевывали лоскуты кожи и слизывали стекающую отовсюду кровь. Пара мутантов с остервенением вгрызлась в бок человека, из разорванного брюха Щупа на залитую кровью землю выпали его же кишки. Выстрел, как ни странно, не отпугнул тварей, уж очень вожделенной была добыча.
– Дебил, – одними губами прошептал Штырь, коротко выдохнул, чтобы хоть немного успокоиться, задержал дыхание, прицелился на звук и вынес мозги страдальцу. Неизвестно, был ли Щуп к тому моменту еще жив. Сомневаюсь. Болевой шок – штука беспощадная и милосердная одновременно.
Мутанты с удовольствием бросилась слизывать кровавое месиво прямо из развороченной дробью черепной коробки.
– Че делать-то теперь, Леший? Как выбираться будем? А это что? Ты слышишь? Пищит что-то… Вот сейчас снова, слышишь?
– Ни хрена не слышу. Но тебе верю. Испускать писк на грани ультразвука, чтобы собирать и направлять слепышей, может только одна тварь в Зоне – черноволк. Гонять их сейчас выстрелами бесполезно, только патроны истратим, – стал рассуждать я. – Даже если отбегут – черноволк их вернет. Отсиживается, гад, где-нибудь за деревом. Вот кого сейчас надо выследить и вальнуть!
– Твою мать, да как его выследишь?! Темно же, не видно ни фига!
– Ждать придется, но мы-то сейчас никуда не торопимся, верно? Скоро начнет светать. А вот черноволк долго ждать не станет, он голоден, ему жратва нужна. Сомневаюсь, что у него, кроме нас, есть еще варианты. Первую порцию отдал, видать, всей стае, а мы у него запланированы в качестве личного ужина. Думаю, он высунется скоро сам.
Чутье меня не подвело. Пока я осторожно растирал занемевшие от скрюченного лежания на ветке руки и ноги, за ближайшим холмиком, ощетинившимся редкой сухой травой, раздался низкий короткий рык, и из-за пригорка показался едва различимый в предрассветных сумерках силуэт лобастой неровной головы – черноволк был осторожен. Слепые псы, как по команде подняв кверху уродливые морды, дружно завыли. Дальше я ждать не стал. Все еще непослушными руками, в которые словно впились сотни мелких иголок, перевел автомат в режим стрельбы одиночными, выстрелил почти наугад и – о чудо! – не промахнулся. Послышался разъяренный визг, и пес, оскалившись, выскочил из своей засады. Огромный, величиной с хорошего теленка, он стоял, широко расставив передние лапы, острые когти ушли в грязную землю. Зверь скалился, яростно хлестал себя длинным хвостом по ребрам, с клыков на траву капала тягучая желтая слюна. Я с удовольствием отметил, что в большой круглой голове пса зияет свежая рана – пустая глазница. Моя работа.
– Гаси тварь! – заорал увидевший мутанта Штырь и шмальнул из дробовика.
– Сдохни, падла! – Я бил длинной очередью. Псина оказалась на редкость живучей, из пробитой пулями шкуры по свалявшейся шерсти стекала кровь, однако вожак стаи продолжал переть в нашу сторону – видать, решил во что бы то ни стало добраться до стреляющих в него людей. А что, такая зверюга, пожалуй, допрыгнет. Он был уже рядом, когда очередной выстрел из тактического дробовика SRM двенадцатого калибра навсегда упокоил дикую тварь, снеся ему напрочь верхнюю часть уродливой черепушки. Язык черноволка свесился набок, на оскаленной пасти выступила зловонная желтая пена, монстр сделал очередной шаг и наконец издох. Слепые псы, освободившиеся от ментальной атаки, сначала засуетились, а потом стали медленно разбредаться.
– Капец, вот это засада! – Штырь вытер струящийся по лбу пот. – Ни разу такую хрень не встречал.
– Представь, водится здесь и такая штука, – криво усмехнулся я. – Скажи спасибо, что только собак способна себе подчинить, а не каких-нибудь циклопов или слонопотамов.
Штыря проняло. Парень, видимо очень явственно представил себе десяток слонопотамов, которые, рыча на всю округу, медленно сужают кольцо, ломая по пути все, что попадется под их огромные уродливые лапы. Вот они подбираются все ближе, разевают ужасные пасти, поднимают одну конечность и с силой опускают ее на землю, после чего вкусных человечков ударной волной стряхивает с веток дерева. Бр-р! Штырь встряхнулся, прогоняя страшное видение, боязливо огляделся.
– Может, пойдем уже отсюда, а?
Я и сам был не прочь убраться с места неожиданной трапезы слепых псов. Которые, кстати, уже все разбежались, что позволило нам спуститься на землю. Ну и вонища! Из-под вывороченного из земли толстого корня торчали остатки человеческой руки с ошметками жил, чуть поодаль валялись полуобгоданные слепыми псами осколки ребер Щупа. Штырь чуть не блеванул, но сдержался.