Филип Косма, несмотря на свои шестьдесят лет, был ещё представительным мужчиной — высоким, с серебристыми волосами, с каким-то благородством во всех жестах. Сейчас он вежливо разговаривал с клиентами, сидевшими за соседним столиком, перечисляя своим мягким баритоном фирменные блюда ресторана.
Во время разговора бывший директор то становился слегка задумчивым, то чуть-чуть веселел, а Ана, ненавидевшая чёрные костюмы, вынуждена была признать, что Филипу Косме он очень идёт и ни на минуту не превращает его в официанта или в служащего похоронного бюро.
— Интересно, как выглядит человек, который двадцать лет носит в себе такую тайну? — шопотом спросила Ана.
— Может быть, именно так… — тоже шёпотом ответил Эмиль, кивнув в сторону Космы.
Ана старалась обнаружить в поведении Космы что-нибудь «особенное» — какое-нибудь беспокойство, волнение… «Правда, со смерти танцовщицы прошло целых двадцать лет, — думала Ана, — и, может быть, убийце удалось избавиться от груза моральной ответственности. Всё же, тот факт, что сейчас всего несколько дней отделяют его от того момента, когда истечёт давностный срок, и юстиция потеряет над ним власть, должен бы породить в нём некоторое беспокойство. Нет! Совершенно ясно: Косма не похож на человека, знающего, что всего несколько дней отделяют его от важнейшего события его жизни. И всё же, кто знает…»
Как бы то ни было, знакомство с Филипом Космой пробудило в Ане любопытство и усилило желание разрешить эту загадку.
— Если ты привёл меня сюда, чтобы сильнее привязать к этому таинственному случаю, тебе это удалось, — призналась Ана, когда Эмиль заплатил и они направлялись к выходу.
— Я сделал это не намеренно, но если это так, мне остаётся лишь радоваться.
И вдруг Ана вспомнила встречу в Библиотеке Академии.
— Эмиль, сегодня я совершила ошибку.
— Ты? — удивился Эмиль.
— Да. Когда я была в библиотеке, я встретила там человека, интересовавшегося «делом Беллы Кони».
— Неужели?! — поразился Эмиль.
Ана рассказала ему о происшедшем.
— Может быть, тебе просто показалось, что эта девушка интересуется тем же делом?
— Нет, нет, я уверена, что она изучала «дело Беллы Кони», — уверяла Ана?
— А в чём же твоя ошибка? — улыбнулся Эмиль.
— Мне не удалось… вернее, я даже не попыталась узнать её имя, — призналась Ана.
— Это не страшно… Имя можно узнать в любой момент, по библиотечной карточке.
— Да, ты прав, — облегчённо вздохнула Ана.
Они вышли на улицу. Сидя в ресторане, они даже и не заметили, что на дворе прошёл дождь. Мимолётный летний дождь. Теперь солнце снова показалось из-за тучи… Оно сильно грело сырой асфальт, и из него поднимались струйки пара. С водосточных труб ещё стекала вода, и её монотонный напев, казалось, располагал ко сну. Шоссе Штефан чел Маре было запружено спешившими прохожими. Трамваи и автобусы шли переполненные. Картина обычная для четырёх часов пополудни, когда люди выходят со службы. Эмиль остановил такси.
— Я подвезу тебя до дому, — сказал он. — Тебе нужно немного отдохнуть. Через два часа мы встретимся на работе. Может быть, нынче вечером у нас будет первая очная ставка.
— Ты поинтересовался: люди, которых подозревали двадцать лет тому назад, ещё живы? — спросила его Ана.
— Я ещё не знаю. Но у меня есть список их имён. Через несколько часов я буду знать это наверное.
Машина подошла к дому Аны.
— Значит, в шесть часов — опять за свой крест, — пошутила она, выходя из машины.
Эмиль поехал дальше, проклиная про себя безжалостное время, которое летит так быстро, когда этого не требуется.
Подозреваемых становится всё больше
В тот же день, к вечеру, не успел Эмиль войти в свой кабинет, как дежурный офицер сообщил ему, что его искал майор Николау из Архива Милиции; он просил, чтобы капитан Буня позвонил ему, как только придёт на работу. Эмиль вспомнил, что просил Николау найти ему досье всех людей, замешанных в «дело Беллы Кони». «Быстро работает наш майор», — улыбнулся Эмиль, набирая его номер. Телефон был занят. Майора «разрывали на части», как он обычно жаловался. Многие годы работая на одном и том же месте, он стал правой рукой тех, кто хотел поближе познакомиться с делами, казалось, уже канувшими в вечность. Благодаря своей исключительной памяти, долгой практике и особенно — редкостной страсти к своему делу, майор сам стал чем-то вроде ходячего архива.
Всегда готовый помочь своим сотрудникам — что доставляло ему подлинное удовольствие — Николау не просто добывал для них сухие данные. Он делал на полях многочисленные пометки, в которых наблюдательность переплеталась с иронией. И всё же у этого замечательного майора было своё слабое место: он постоянно ворчал, уверяя, что все его варварски эксплуатируют, не жалеют и пр. Это был небольшой реванш за те головоломные загадки, которые задавали ему эти «осквернители архивов», как он называл их, когда был сердит, или эти «заблудшие археологи», как он же называл их в шутку.