— Пожалуйста, месье де Винтера.
— Зачем? Вы коммивояжер?
— Нет. Не имел представления, что вас это касается.
— Ну, это — моя обязанность.
— Вряд ли вы обязаны быть грубым с посетителями. У меня личное дело.
— Я только имел в виду, что вы, должно быть, не слишком хорошо с ним знакомы, иначе вы бы знали, что он бывает здесь только в начале недели, по понедельникам или вторникам. И то не всегда.
Ему, видимо, казалось, что этим он что-то доказал.
Ван дер Валк подумал, не заехать ли портье в ухо, но решил воздержаться. Ему был понятен склад ума портье в пригородных отелях, и он прикрыл кошмарный рисунок колокольни десятифранковой ассигнацией. Портье дружески улыбнулся.
— Почти три недели мы его не видели, сэр. — Раздумье. — Самому показалось странным, что мы не видели его на этой неделе. — Снова раздумье. — Что, я полагаю, будет, наверное, лучше всего, да, если у вас личное дело, правильно будет вызвать мадам. Она наверху, в своей квартире, но я мог бы позвонить ей.
Ван дер Валк направился в бар, где обнаружил сонного официанта. Там было английское пиво, тонизирующий напиток «Геро», довольно сомнительное шотландское виски, экспортный джин и странный коньяк в бутылке с этикеткой, которой искусственно был придан вид старой с помощью несуществующего герба; все это по ценам, которые ван дер Валк счел отвратительными. Он заказал белое вино и черносмородиновую наливку, уселся в дальний угол и решил не зажигать сигары. По его предположению, мадам не заставит себя долго ждать. Знает ли она, что случилось с Жераром де Винтером? Догадывается ли она? Все ли еще недоумевает? Или ей вообще все равно?
Не очень-то просто поймать работника отеля сразу после полудня, так как у него это единственное свободное время дня. Начинают они рано утром и становятся все более занятыми вплоть до конца подачи ленча. И только тогда воцаряется восхитительная тишина. Управляющий отелем поднимается с постели к восьми часам. Он закончит завтрак и, может быть, просмотрит газету к девяти тридцати. Перерыв и дневная еда будут у него только около двух. Вполне резонно, что он предпочитает тогда исчезнуть до семи часов вечера, поскольку будет снова занят почти до двенадцати ночи. Горе тому, кто потревожит его во время этого дневного отдыха. Мадам Соланж де Винтер, управляющая и содиректор отеля «Универсаль», не была исключением из этого правила.
Ван дер Валк не знал, или, вернее, не подумал об этом, иначе он бы понял. Он привык к людям, которые работают и которых можно застать на месте днем. Ему никогда не приходило в голову, что в отелях привыкли к испанской сиесте. Он решил, что мадам, наверное, считает простыни или что-нибудь такое; он и представления не имел о том, что она в постели.
Она была застигнута врасплох; большая порция джина и довольно спокойный день; конец ноября — не очень оживленное время. Как обычно, в два тридцать она разделась и легла в постель, и теперь почти заснула. Ее занимала одна проблема, но она лениво посасывала ее, как мятное драже, засунутое за зуб мудрости. Она не совсем представляла себе, что происходит с Жераром, и это ее беспокоило. Ее спальня была очень удобной; хорошо натопленная, перегруженная мебелью, роскошная напоказ, наполненная всем, что она только могла придумать, чтобы себя потешить. Утонув в шелковой постели, восхитительном ее коконе, она лежала и мысленно заменяла Жерара непристойными фантазиями. Телефонный звонок ее разозлил.
— Кто это?.. Что?.. Спрашивает месье?.. А как он выглядит?.. Мм… Хорошо, я спущусь.
Этот Бернар — осел, настоящий болван. Но все-таки, это может быть какое-нибудь официальное лицо; может быть, это посещение, которого она ожидает; которого, как ей сказали, надо ждать. Пора взять себя в руки, голова должна быть ясной. Это всегда ей легко удавалось; она была весьма деловой женщиной. Она добилась успеха, ибо хорошо знала, как дисциплинировать себя, так же хорошо, как умела давать себе волю.
Она поднялась с постели, раздраженная, но твердая в своем решении. Она никогда не потворствовала своему плохому настроению. Как бы ни были глупы служащие, бранить их нельзя. Они брали расчет, и не только было трудно достать новых, не только приходилось обучать их, но отелю не приносило пользы то, что клиенты постоянно видели все новые лица. Она умела чувствовать целесообразность; иногда она прибегала к запугиваниям, но только тех жалких старых кляч, которые были неспособны уйти, которым некуда было уйти. Вроде бедной старой мадмуазель Брантом, экономки, или этой старой развалины Лео-ни, которая по четырнадцать часов в день работала в кладовой, или старого Билли в подвале.