«Не следовало сразу же выбалтывать все это», — сказала она себе.
— Я тоже голландец. — Ее сожаление пропало, как и его, хотя он и упрекал себя; самую малость. — Приятное совпадение?
— Да, действительно.
Он отодвинул тарелку и снова наполнил бокалы. Оксер-ское ли вино то было? Или Люсьена? Что толкнуло его в тот момент к новой, обдуманной намеренной опрометчивости? Или ему в конец надоела постоянная осторожность?
— Вы не сочтете за дерзость, если я попрошу вас быть изредка моей гостьей? Я часто бываю в Брюсселе, но друзей здесь у меня нет.
— Я думаю, это было бы очень приятно, — сказала Люсьена.
Если он и боролся с желанием узнать ее, если колебался перед устранением препятствий, если сомневался временами, не слишком ли глупо отказываться от тщательно воздвигнутых и замаскированных оборонительных сооружений — она об этом не знала, она никогда ничего не замечала. Она слишком была занята укрощением своего « я». И слишком счастлива иметь друга. А они становились друзьями. Ее жизнь приняла иное измерение.
Трижды, каждый раз примерно через месяц, он приглашал ее обедать в Брюссель. Они пили тавельское вино из окрестностей Авиньона, желтоватое крепкое Жюра, а в последний раз — дорогое тонкое Кло де Тар. Они выпили три бутылки; оба были немного пьяны и говорили обо всем, что только приходило в голову. Он не разделял ее склонности к театру и кино, но картины и музыку любил. Он был очарован, когда узнал, кем был ее отец.
— Но я ужасный невежда. Я ничего не знаю о музыке, да и музыку только по пластинкам.
В конце концов он долго молчал, пристально глядя в свой бокал. Это бургундское, только оно могло растопить самый прочный из его барьеров. Может быть, это было такое чувство общности, симпатии? Начало любви? Он любил других женщин; возможно, он успел забыть свой опыт. Всегда ли человека толкает к неосторожности? Какое это имело значение?
— Люсьена, я был бы рад, если б вы приехали ко мне в гости и остались на уик-энд. Но я живу один. Вас это не смущает?
— Нет, я сама живу одна.
— И вас не смущает, что это необычный дом? Коттедж, очень уединенный; даже электричества нет.
Ее ничто не смущало.
— А как же вы включаете граммофон?
Он был рад, что только это ее беспокоит.
— О, я очень изобретателен. Я приспособился к автомобильному аккумулятору.
— Договорились.
Конечно, вы можете быть свободны воскресенье и понедельник, — сказал Бернар.
Она не рассчитывала, что это обойдется без хлопот; даже не знала, почему; и с удовольствием ожидала черный «Пежо». Во вторник, как обычно.
— У меня свободен уик-энд.
— Хорошо, — только и сказал он.
Это несколько удручило ее — она не знала, что он не раз пожалел о своем порыве, возникшем под влиянием вина. Он приехал с намерением отделаться от нее. Когда же он увидел ее лицо, у него не было ни желания, ни мужества сделать это.
— Я заеду за вами на станцию Венло, только оденьтесь для загорода.
Она была счастлива, уже пересекая границу у Роозенда-ля. Больше года она не была в Голландии: даже пограничная железнодорожная станция казалась милой и симпатичной. Было облачно, но тепло и тихо; голландский июнь. В Венло она едва его узнала — она никогда не видела его иначе, как в рабочем костюме. В веселом настроении она вышла с ним к автомобилю.
— Вы купили новую машину?
— Нет, — засмеялся он, — у меня две. «Пежо» я оставил в Германии, чтобы отремонтировать. Я много езжу и полагаться на машину… Проще, в конце концов, иметь две.
Заднее сиденье было завалено свертками.
— Любите ребрышки?
— Обожаю.
— Отлично. А потом красное вино и капуста. Но вы еще не знаете, что я способный повар. Это будет приятно.
В тот момент ей все казалось приятным. Увидав охотничий домик, она радостно воскликнула:
— Вы действительно здесь живете? Но это замечательно!
Ему нравился ее энтузиазм — он действительно приложил усилия, чтобы дом выглядел уютным и чистым, чтобы она не заподозрила, что простыни на кровати постелены именно для нее.
— Но это ваша спальня, а где же вы будете спать?
— На диване, я часто сплю там. — Ему нравилась ее непосредственность. — Вы не должны беспокоиться, что к вам могут войти; я повесил замок на эту дверь.
Довольная и радостная, она ответила ему улыбкой. Все ей нравилось; вода из колодца привела ее в восторг.
— Я никогда сама этого не делала, теперь — в первый раз. Какой чудесный вкус после ужасной брюссельской воды!