— Чего же? А, понимаю, я должна держать язык за зубами.
— Именно. Это я и имел в виду. Вас постоянно тянет в могучую героику. Как в тот раз, на Сарфатистраат. Пышная сцена, великая жертва. Не допускайте ничего такого, моя милая.
— Какого такого?
— Не вздумайте баловаться модными идеями насчет самоубийства. Вы не преступница, иначе я бы арестовал вас. Но заключение наверняка сделало бы вас преступницей. Теперь идите. Забирайте свой маленький «Порш», возвращайтесь в Брюссель и позаботьтесь о том, чтобы Бернар понял, что я не хочу больше ничего об этом слышать. Вы поняли?! — вдруг заорал он в бешенстве. — Хватит. Ваш Стам был гангстером и лицемером. Он громоздил одну ложь на другую, пока они не задушили его, а при последнем приступе у него не хватило пороха быть честным. Теперь вон отсюда. Мне надоел весь этот роман — это повесть из журнала для старух и подростков. Я — полицейский. Мне нравятся истории только из реальной жизни. А все это существовало только в вашем воображении.
Он глубоко вздохнул и сразу понизил голос.
— И через границу быстро не ездите. Они там замерзли и промокли, сыты по горло и, наверное, все настроены воинственно, так что будьте осторожны. А теперь оставьте меня в покое. И последнее. Ваш Бен предлагал все свои сбережения, лишь бы я отпустил вас. Жаль я их не взял. А его Леони, между прочим, умерла, но он вам не сказал, думал, так будет нечестно. Станьте-ка ему хорошей женой, моя милочка.
Когда маленький «Порш» с пронзительным воем исчез за завесой тумана, он принялся за последнее дельце. Ему доставило немало труда определить направление на юг без помощи звезд, да и копать землю во влажном пронизывающем холоде тоже было не очень приятно. Но, в конце концов, он нашел то, что должно было быть где-то здесь, — он знал это уже, когда нашел ключ от сейфа на теле Стама. Хм, для них это будет приятным сюрпризом. Ван дер Валк не нашел преступника, глупец, но хоть раз он добыл кое-что получше. Так, так, надо было ему принять взятку Бернара. Впрочем, и так он привезет солидный мешок добычи. Этого хватит, чтобы удержать всю амстердамскую полицию от расспросов, чем он занимался, околачиваясь в Брюсселе.
У границы было тихо, холодно, сыро и очень неуютно. В такую погоду путешественников немного, да и поздно уже. Часовой у шлагбаума грезил о гудящей, жаркой печке, о горячем кофе, который влил бы жизнь в измученное ослабевшее тело. Стояла сверхъестественная тишина, туман заглушал всякий шум. Не разберешь, стал он еще плотнее или нет? Иногда ему казалось, что да, иногда — нет. В самом деле, видимость не такая уж плохая — метров пятьдесят или около того. Вполне достаточно, чтобы вести машину с хорошей скоростью.
Вдруг, совсем рядом, ужасно громко в этой тишине ОН услышал рев мотора, работающего на высоких оборотах. Этот водитель изрядно гонит, да и мотор, судя по звуку, мощный. Он шагнул вперед, сделав стойку, как охотничья собака. Карабин на сгибе локтя, левая рука поднята вверх, заранее требуя остановки. Эх, хоть бы один из этих выродков! И если этот гад не остановится, я выпалю весь проклятый магазин прямо в кузов, будь он проклят.
Невидимый водитель со скрежетом переключил передачи, и автомобиль поравнялся с ним. Нет, во всяком случае не один из этих бронированных фургонов. «Порш-карре-ра», но… Он не останавливается! Левая рука опустилась, словно нож, он выставил назад правую ногу для устойчивости и вскинул карабин на плечо, с ожесточением, меж тем как машина стремительно хлестнула мимо него. Но как раз, когда он ловил маленькую машину на прицел, тормоза взвизгнули на скользкой дороге. Он побежал, тяжело топая сапогами, ружье наперевес и наготове. Кто бы мог быть этот помешанный?
— Вы что, не знаете, что надо останавливаться у пограничного поста? — неистово взревел он. — Здесь граница. Или вы не читаете объявлений? «Тихий ход. Остановиться у шлагбаума».
Конец фразы он произносил уже более мирным тоном: водителем оказалась девушка. И к тому же недурна. Какие глаза, какой рот — только целовать. Марийке придется позаботиться о своей добродетели в следующий раз. Похоже, что там, за рулем, недурной кусочек. Он наклонился к нижнему окну уже значительно смягчившийся.
— Господи Иисусе, мисс, здорово вы рискуете. Я мог бы в вас выстрелить, едва-едва не выстрелил. — Странное выражение у нее на лице — почти издевательское, можно было подумать, что ей наплевать, стал бы он стрелять в нее или нет. — Вы ехали очень быстро, мисс, — строго.