— Это мой будильник, мисс, — сказал Максвелл извиняющимся тоном. — Я принимаю лекарство каждые четыре часа. Поэтому я и принес его сюда, когда сел раскладывать пасьянс.
— Когда он должен был звонить? — спросила Пэт.
— Около двенадцати, мисс.
Действительно, стрелка звонка указывала 11 часов 50 минут.
— Что все это значит? — спросил Роу. Он смотрел куда-то вверх. Эта стена отличалась от других тем, что на ней полки доходили почти до самого потолка. Над верхней полкой тянулись ореховые панели. Одна из них слегка отставала от стены, как плохо прикрытая дверца. — Смотрите! — воскликнул Роу. — Похоже на тайник. — Он легко взобрался по лестнице и ощупал панель: она чуть-чуть сдвинулась. Роу заглянул внутрь. — Пусто, — объявил он. — А штука удобная. И самое смешное: тот, кто здесь все перебил, не нашел этого тайника.
— Эй, шеф! Смотрите-ка что я нашел, — раздался зычный голос одного из полисменов. В руках он держал осколки небольшого круглого стекла. К одному из них была прикреплена черная шелковая тесьма, оборванная посередине.
Лейн собрал осколки и отнес их в гостиную. На столе он соединил их: получилось круглое отшлифованное стекло.
— Монокль, — прошептал он.
— Не понимаю… Доктор Алес не носил монокля, — пробормотал Максвелл. — Чей он? Кто принес его?
— Седлар, — мрачно произнесла Пэт.
Больше в доме делать было нечего. Максвеллу посоветовали забыть о хозяине и вернуться в Тэрритаун к родственникам. Боллинг поставил вокруг дома охрану и уехал. После этого Лейн, Роу и Пэт уехали на виллу «Гамлет».
Позавтракали молча. Лейн все время молчал и хмурился, а после завтрака уединился в своем кабинете, предоставив Роу и Пэт развлекаться наедине. Они прошлись по саду. Разговор не клеился.
— Я твердо убеждена, — задумчиво сказала Пэт, — что в прошлую ночь в доме Алеса был не один человек, а двое.
— Запоздалая догадка, — усмехнулся Роу и, сорвав стебелек, поиграл им.
— Человек с топором — это не Алес, — продолжала Пэт, — ведь Алес знал о тайнике, очевидно, он сам прятал в нем то, за чем охотились ночнце гости. И человек с топором не нашел тайника: кто-то обнаружил его раньше.
За обедом все трое снова встретились.
— Я все думаю о тайне, стоящей миллионы, — начала Пэт. — Что обозначает этот шифр? Она извлекла из сумочки карандаш и принялась что-то записывать.
— Что вы пишете? — удивился Роу.
— Все тот же проклятый шифр.
Роу, сидевший напротив, приподнялся и взглянул на запись.
— Эврика! — вдруг воскликнул он. — Я понял! Как все просто!
Лейн пристально посмотрел на Роу, потом на листок в руках Пэт.
— Наконец-то вы поняли, — прошептал он. — Я разгадал шифр еще тогда, в кабинете вашего отца, Пэт.
— Ничего не понимаю, — растерянно проговорила Пэт.
— Переверните вверх ногами, — объяснил Роу.
— Боже… Это похоже на подпись… Уильям Шекспир — прошептала она.
Пауза длилась несколько минут. Пэт и Роу терпеливо ждали, что скажет Лейн.
— Эти три буквы, написанные вверх ногами, — медленно начал старый актер, действительно напоминают подлинную шекспировскую подпись. Алес, конечно, не копировал автографа Шекспира, но он несомненно знал его. Теперь поняли смысл фразы «тайна, стоящая миллионы»? В качестве ключа к ней Алес оставил нам копию шекспировской подписи. Значит, он имел в виду автограф Шекспира.
— Разве столь велика ценность этого автографа? — усомнилась Пэт.
— Судите сами, — усмехнулся Лейн. — Во всем мире имеется только шесть подлинных шекспировских автографов. Если бы нашелся новый, стоимость его составила бы не меньше миллиона, я думаю, даже фунтов, а не долларов. И любопытно еще одно…
— Что вы имеете в виду? Литературную ценность?
— Не только. Ни одна подпись не существует просто так. Подписи, как правило, скрепляют какой-либо документ. Шесть известных подписей Шекспира также связаны с документами: одна — на свидетельских показаниях по тяжбе, в которой был замешан Шекспир, другая — на купчей дома, который он купил в 1612, третья — на закладной, когда этот дом был заложен, а последние три — на трех листах его завещания. И если существует седьмая подпись Шекспира, то она несомненно скрепляет какой-нибудь документ… Предположите, милая Пэт, что эта подпись завершила бы какое-нибудь письмо, написанное великим Шекспиром! Что тогда? Есть еще одно обстоятельство, — задумчиво продолжал Лейн. — Оно несомненно вас заинтересует. Третий экземпляр джаггардовско-го Шекспира был куплен Сэкстоном у одного известного английского коллекционера. Его имя вы уже слышали. Это — сэр Джон Хэмфри.