— Поезжайте в Антиб и отдыхайте, — сказал Дарк. — Это даст нам обоим время подумать. Теперь, если вы не возражаете, я сделаю последние снимки, которые вы обещали. Мне будет приятно вспоминать вас такой, какая вы сегодня.
Он подготовил камеру, освещение и сделал несколько черно-белых и цветных снимков.
Было три часа ночи.
Они вернулись в отель « Оникс-Астория», и Дарк, не выходя из машины, по-дружески поцеловал девушку.
— Поезжайте, развлекитесь немного, — сказал он.
— Постараюсь, — ответила она. — Вы не приедете?
— Не исключено. Я сообщу вам.
— Если мы не увидимся до моего возвращения, разыщу вас как только приеду.
— Вряд ли я смогу так долго ждать, — мрачно улыбнулся он.
Так они и расстались, вовсе не подозревая, какие ужасные и драматические события ждут их в недалеком будущем.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Крушение
XVIII
Вилла « Лорен» — огромное кубическое здание, окрашенное в зеленый цвет, — стояла на самом берегу моря у подножия горной полосы на запад от Антиба. Несмотря на немного старомодный вид, это было вполне современное жилище, с такими новейшими удобствами, как кондиционированный воздух и искусственно охлажденная вода.
Вилла принадлежала мосье Жану Лайе, который разбогател на алжирских винах и коньяках, и от многолетней дегустации собственных изделий сам сделался как винная бочка.
Своей роскошной квартирой в Париже он и его жена Клодетта пользовались часто, но всегда раздельно.
В летние месяцы, а при возможности и в течение целого года, Жан Лайе сдавал помещение избранному кругу гостей за заранее обусловленную плату. Тогда вилла «Лорен» походила на небольшой неофициальный отель с прислугой и удобствами, рассчитанный на десять-двенадцать человек. Таким образом вилла сама окупала затраты на ее содержание и ремонт, да к тому еще приносила весьма чувствительную прибыль. Кроме того, Лайе получали возможность встречаться в домашней обстановке с широким кругом людей, имеющих вес в нужных им сферах. Жан Лайе весьма ценил такие связи и умел при случае пользоваться ими в деловом мире. Эмиль Фасберже, к примеру, хотя они познакомились лишь за несколько лет до этого, уже был косвенным инициатором трех больших экспортных операций Лайе в Англии и Швеции. В ответ на это Жан Лайе готов был помочь Фасберже чем только мог, и с удовольствием откликнулся на просьбу предоставить месячный приют красивой молодой женщине.
Среди восьми гостей, которые жили тогда на вилле, находился некий Сэм Вассерман с женой из Лос-Анжелеса. Он был не только другом Эмиля Фасберже, но еще каким-то его дальним родственником.
Сэм Вассерман — кинопродюсер, деятельность которого состояла главным образом в том, чтобы купить право на экранизацию той или иной повести или новеллы как можно дешевле, а затем перепродать это право голливудским кинофирмам как можно дороже. Время от времени он сам ставил какие-то фильмы, и хотя ни один из них не получил пока никакой премии, дела его шли неплохо.
Его жена (которую он называл Фис, что, вероятно, означало сокращенное Филис) была миловидной, хотя и чрезмерно полной блондинкой. Отличалась она невероятной болтливостью.
— Старик с ума сошел, — сказал Вассерман жене. — У него, видите ли, имеется красивая девушка. Ну и что? На Французской Ривьере красивыми девушками хоть пруд пруди. А в Голливуде — и подавно!
И все же Вассерман не поленился лично поехать на аэродром Ниццы в своем сияющем хромом «Кадиллаке», чтобы встретить протеже Эмиля. Узнать Мери ему не стоило никакого труда. В тот миг, как он увидел девушку, лицо его как будто окаменело от удивления, а тонкие губы раскрылись.
— Милый боже! — не веря своим глазам, выдохнул он. — Милый боже! Какая красавица! Эмиль — болван! Она не просто красива — она чудесна!
Он бросился вперед, словно запущенная в цель противовоздушная ракета, и одновременно схватил руку Мери и ее чемодан.
— Я Сэм Вассерман, — объявил он, не в состоянии скрыть своего восхищения. — Эмиль просил меня позаботиться о вас, и я, милочка, весь дрожу от нетерпения. — Затем, опомнившись, спросил: — Ведь вы Лора Смайт, не правда ли?
— Да, — ответила она немного смущенно. — А вы, наверно, друг мистера Фасберже с виллы «Лорен»?
— Совершенно справедливо. Настолько давний друг Эмиля, что даже вспомнить не могу с каких пор. Но такое огромное удовольствие он доставил мне впервые.
Вассерман повел девушку к «Кадиллаку».