На первом этаже Лотта чувствовала себя прекрасно всегда: была ли одна или принимала тридцать человек гостей. Не то было на втором этаже: чтобы добраться по узкому коридору до собственной спальни, Лотте каждый вечер приходилось проходить мимо семи пустых и холодных комнат для гостей. Когда она поднималась наверх из теплых комнат первого этажа, от одной мысли об этих пустых и холодных спальнях у нее по спине пробегали мурашки. Зато в конце каждой недели Лотта брала реванш за свое одиночество и собирала полный дом гостей, воображая, как было бы прекрасно, если бы все комнаты были обитаемыми.
Мгновение Лотта колебалась. Неплохо бы позвонить друзьям и пригласить их сюда, чтобы сделать уик-энд более праздничным. Они бы привезли с собой лыжи и провели прекрасное спортивное воскресенье. И не страшно, если дом занесет снегом: в холодильнике всегда полно продуктов — хватит на всех гостей.
Я брожу под дождем, — напевала она, проходя по комнатам. — Я брожу…
Лотта остановилась у письменного стола и тяжело опустилась в кресло. Что-то беспокоило ее, но что, понять она не могла. Напрасно она приняла участие в этой глупой шутке с господином Петерсеном, владельцем усадьбы Ро-зенбринк. Не доведенный до конца розыгрыш всегда оставляет ощущение какой-то неловкости. А здесь дело обстояло именно так.
Лотта осторожно дотронулась до шишки на затылке и попыталась воспроизвести в памяти вчерашний вечер. Последнее, что она помнила до того, как свалилась в темноте с винтовой лестницы в Розенбринке, был сильный толчок, но кто и зачем ее толкнул, понять она не могла. И когда через несколько минут она пришла в себя, нападавший уже исчез, очевидно, нимало не интересуясь ее судьбой. Когда сталкиваешься с человеком в темноте, твой естественный долг удостовериться, не покалечился ли он. Прислуга в Розенбринке знала ее как близкого друга дома, а гости были ее лучшими друзьями.
Лотта зажгла сигарету и уставилась на мятущиеся снежные поля. Внезапно она поняла, что избегала мыслей о вчерашнем происшествии потому, что оно каким-то образом было связано с ее близкими друзьями. Глубоко в подсознании гнездилась уверенность, что ее толкнул один из друзей. Там же пряталось неприятное ощущение, что на долю секунды до падения она… Нет, она больше не хотела об этом думать. Ушиблась она не очень сильно.
Возможно, несколько минут она была без сознания, но, когда очнулась, голова была ясной.
Чтобы отделаться от навязчивых мыслей, Лотта отправилась на кухню и приготовила себе чай с гренками. Она не стала завтракать в расчете на основательный обед в городе. Лотта удобно уселась в кресле, развернула газету и протянула руку к чашке с чаем.
Если бы кто-нибудь заглянул в эту минуту в окно дома на опушке леса, он бы увидел весьма странную картину: казалось бы, нормальная девушка, внезапно превратилась в неподвижную восковую куклу. Он бы увидел руку, застывшую в воздухе с полной чашкой чая, в то время как секунды слагались в бесконечные минуты. Он бы увидел, как все краски сбежали с живого лица, а изумление на нем сменилось ужасом. Он бы увидел, как напряглись и заострились скулы, и повзрослело молодое доверчивое лицо. Но никто не заглянул в окно. Лотта была одинока как никогда. Читая в газете об ужасной новости, она впервые так остро ощутила свое одиночество. Она слышала, как ветви стучатся в окна. Она чувствовала, что снегопад превратился в настоящую снежную бурю, деревья в саду сгибались под порывами ветра, а обледеневшие сучья терлись друг о друга со зловещим скрежетом. Лотта медленно перевернула газету и опустила ее на стол. Как завороженная, она смотрела на чашку с чаем, которую все еще держала в руке.
Свет от лампы мягко освещал стол и лежащую на нем газету. Страшную газету, где черным по белому было напечатано, что Лотта разыскивается в связи с убийством господина Петерсена. Точнее, на первой странице газеты сообщалось, что владелец поместья Петерсен застрелен в ночь на четверг. На месте убийства найден узкий золотой браслет со звеньями в виде дубовых листочков. Лиц, знакомых с этим браслетом просят немедленно обратиться в полицию. Сообщение сопровождалось фотографиями поместья, кабинета Петерсена и браслета. Лотта не отрываясь смотрела на фотографии, а затем перевела взгляд на свое тонкое запястье. Браслет был ее. В этом не было никакого сомнения. Более того, он украшал ее руку еще вчера вечером, когда она отправилась в Розенбринк.
Как нужно поступить, когда вдруг поймешь, что тебя разыскивают в связи с убийством? Если бы речь шла о других, Лотта, не задумываясь, ответила бы, что надо немедленно бежать в ближайший полицейский участок и все объяснить. Но теперь, когда замешана была она сама, Лотта поняла, что принять мгновенное решение не так-то просто. Разумеется, она обязана дать и даст полиции объяснение, но вся эта история, такая простая и понятная друзьям, покажется посторонним странной.
Эта шутка с похищением началась совершенно невинно. Две недели тому назад у нее обедали друзья. Эрдель-терьер Ролло ходил колесом, чтобы понравиться гостям, и кто-то сказал, что он немного стоит как сторожевая собака. Петерсен, который тоже присутствовал на обеде, принялся расхваливать своих овчарок, провоцируя собеседников в своей отвратительной манере, при этом он заявил:
— Я сниму шляпу перед тем, кому удастся стащить у меня хотя бы зубную щетку.
Да, все началось именно так. Замечание прозвучало, как вызов, и они приняли этот вызов, чтобы посрамить надутого собачьего владельца. Едва он вышел за дверь, как друзья начали строить планы похищения зубной щетки, и как-то получилось, что, по общему мнению, Лотта была признана самым подходящим взломщиком, потому что собаки Петерсена, выдрессированные ее кузиной Френсис, всегда были с Лоттой в самых дружеских отношениях. Все казалось очень простым. Ей следовало лишь послать отказ от званого обеда. Вечером она проникнет в дом через дверь в башне, которую ей кто-нибудь оставит открытой, и на месте зубной щетки оставит записку: «Шляпу долой перед хозяйкой Ролло!» Но все вышло отвратительно. Когда она, благополучно миновав собак, вошла в башню, свет погас, и ее столкнули с лестницы, и самое ужасное, что, видимо, в то же время, был убит Петерсен.
Чем больше она думала о случившемся, тем непонятнее оно ей казалось. Произошло убийство, и ее браслет, найденный на месте преступления, свидетельствовал о том, что убийца хотел сделать из нее козла отпущения. Однако о визите Лотты в усадьбу в тот вечер знали только пять человек, и все пятеро были ее лучшими друзьями.
Во-первых, рыжеволосый Петер, некрасивый и милый, — ее антрепренер вот уже три года. Он хорошо зарабатывал на ее известных чуть ли не во всем мире иллюстрациях — слишком хорошо, чтобы желать ей зла. Но что она о нем знала? Он приходил и уходил, говорил о делах, был душой общества и знал все последние светские сплетни, но, кроме этого, из него нельзя было вытащить ни единого слова. Кто были его родители? Чем он занимался в прошлом? Она слышала, что детство он провел на плантациях в Сиаме, но сам он об этом никогда не рассказывал.
В свое время Лотта встретилась с ним у Ютты и Енса, единственной супружеской пары, замешанной в это странное дело. Ютту она знала, как свои пять пальцев. Они были неразлучны с первого класса школы до того дня, когда надели студенческие фуражки. Ютта вышла замуж за Енса. Оба были талантливыми инженерами-химиками и работали на известном заводе медицинских препаратов, строя далеко идущие планы, — когда-нибудь заполучить свой собственный.
Лотта встала и подошла к окну. Черные стекла окон неожиданно сделали ее комнату пустой и холодной. Темнота сгустилась. Только слабый отблеск света из комнаты смягчал снежное буйство за окнами. Лотта задернула тяжелые бархатные портьеры. Конечно, надо позвонить в полицию, но сначала ей бы хотелось послушать, что расскажут друзья о злополучном вечере в Розенбринке. Лучше всего позвонить Георгу. Он юрист и знает, как ей следует вести себя в полиции, чтобы об этом деле было поменьше разговоров. Он присутствовал на обоих злосчастных обедах и сможет подтвердить ее слова. Но из-за этой непогоды с ним можно говорить только по телефону, а кто знает не подслушивают ли здесь на телефонных узлах?