Нет, уж лучше не обращать внимания на буран и пойти к Бенту. Бент, лесничий, был ее ближайшим соседом. Правда, он немного сухарь, но Лотта была уверена в его доброжелательности. Не он ли и советовал с самого начала отказаться от этой авантюры? Или это был Георг? Во время яростных споров чей-то предостерегающий голос произнес несколько слов об опасности вторжения в чужой дом даже в шутку. Это все, что она могла вспомнить.
Плохо, что она забыла, кто именно произнес эти слова. С равным успехом это могли быть Ютта, Петер или Енс. Во всяком случае ей необходимо встретиться с кем-нибудь из них, и ближе всех живет Бент.
Скрепя сердце, Лотта оставила теплые светлые комнаты и позвала Ролло. Сняв туфли, она надела толстые шерстяные носки и лыжные ботинки. Сначала она решила идти к Бенту на лыжах, однако, поколебавшись, отказалась от этой мысли: было темно, к тому же она не очень хорошо знала дорогу. Накинув пальто, Лотта открыла дверь в кипящую снежную белизну.
По старой привычке Лотта засунула руки в карманы и теперь уже окончательно потеряла самообладание. Едва прикоснувшись к маленькому холодному предмету, она поняла, что это револьвер. Чтобы в этом убедиться, даже не надо было вынимать его из кармана. Она поняла это также отчетливо, как и то, что преступник рассчитывал, что в убийстве обвинят ее. Ого убийца столкнул ее с лестницы, это убийца положил ее браслет рядом с убитым. Это убийца опустил в ее карман револьвер. Убийца предполагал, что ее найдут на месте преступления с этими неопровержимыми уликами. Это было тщательно продуманное убийство, и она невольно помогла преступнику, появившись в нужный для него момент. На мгновение Лотта застыла, не замечая бьющего в лицо света. Снова подступило неприятное ощущение: будто она знает того, кто столкнул ее с лестницы. Она отчаянно напрягла свой мозг, пытаясь понять, кто же это был. Конечно, друзья могли бы помочь ей, но как обратиться хотя бы к одному из них, когда каждый мог оказаться убийцей!
Лотта зябко поежилась и побежала назад к дому. Все свидетельствовало против нее, но именно поэтому и следовало немедленно обратиться в полицию. Пусть думают о ней, что угодно. Рано или поздно ей удастся доказать свою невинность. Но ее объяснения будут звучать убедительнее, если она свяжется с полицией немедленно.
Внезапно Лотта вспомнила об убийцах, которые совершали новое преступление из страха, что откроется первое, А что, если убийца боится, что она его все-таки узнала? Лотту охватил ужас. Она позвала Ролло в дом и захлопнул а дверь. Пальто было сброшено по пути к телефону. Мокрые сапоги оставили следы на светлом ковре.
Лотта кинулась к телефону, как к последнему прибежищу в этом мире хаоса. И, когда она подняла трубку, произошли два события. Старый телефонный столб в нескольких километрах от ее дома упал под натиском ветра, лишив связи с внешним миром всю округу, и вкрадчивый голос за ее спиной произнес:
— Вот как, милая Лотта, потеряла свой золотой браслет?
Медленно, почти машинально, Лотта опустила трубку и обернулась.
Тридцатипятилетний инженер Енс Ергенсен закрыл тяжелую дубовую дверь современной загородной виллы за; тремя агентами уголовной полиции. Захлопнув французский замок, он тяжело прислонился к двери. Любезная улыбка, предназначавшаяся для уголовной полиции, как маска, сползла с его лица, и в углах рта пролегли горькие морщины. Он боялся полиции, боялся скандала, боялся будущего. Его нервы с трудом выдержали жестокий трёхчасовой допрос, к счастью Георг и Юта, присутствовавшие при этом, подтвердили его показания. В конце концов, только Георг и Ютта знали, как отчаянно запутался он в денежных делах с убитым Петерсеном, но они будут молчать.
Он глубоко вздохнул и вернулся в Комнату. Ютта стояла у камина и смешивала коктейли с энергией, достойной лучшего применения. Выглядела она великолепно. Темнокрасное бархатное платье и золотые босоножки нисколько не подходили для допроса, но кто же знал, что праздничный вечер будет нарушен тр» емя идиотскими полицейскими? Он подошел к Ютте и опустился на стул. Ее несгибаемая энергия немного поддержала его. Она ободряюще подмигнула ему, — перед ее серо-голубыми глазами никто не мог устоять. Потом налила ему крепкого виски и села рядом на диван.
Напротив в самом удобном кресле развалился Георг; из-за опущенных век он рассматривал супружескую пару. Счастливые! В этом мерзком деле они, по крайней мере, были вместе, а он должен бороться в одиночку, если все обнаружится.
Он прекрасно знал, что супруги запутались в долгах у Петерсена, но что значил для полиции этот жалкий мотив по сравнению с подозрениями, которые вызывают наследники? В убийстве всегда обвиняют наследников, а им с Петером предстояло получить по хорошему куску от этого пирога.
Хорошо еще, что они договорились заявить полиции, что ушли задолго до того, как Петерсен поднялся к себе наверх. Веселенькое дело, если бы обнаружилось, какой дикий скандал разыгрался у них с хозяином дома, и в какой ярости он бросился к себе наверх. Они ждали его часа три, ровно до двух ночи, и потихоньку убрались всей компанией, когда поняли, что разгневанный хозяин не вернется к гостям. Во время перебранки им пришлось услышать много неприятных вещей, однако для него самым ошеломляющим было заявление:
— Я изменю завещание. Я изменю его завтра же.
В это мгновение они с Петером переглянулись, он мог бы поклясться: Петер знал, что Георг тоже был наследником Петерсена. Пренеприятнейший момент! Он надеялся, что другие ничего не заметили, иначе они смогут предположить самое худшее, когда завещание будет вскрыто.
Нет, лучше взять быка за рога и поговорить начистоту. Георг лениво поднялся, сделал себе коктейль и сказал:
— Так или иначе, мы все под подозрением.
Ютта зажгла сигарету и задумчиво посмотрела на дым.
— Я не могу понять, почему полиция обязательно должна подозревать кого-нибудь из нас. Видит бог, я часто испытывала желание убить этого человека, но от желания до свершения — огромный шаг. В конце концов у Петерсена было больше врагов, чем друзей, поэтому несправедливо замешивать нас в этот скандал только потому, что мы, к несчастью, были там в тот вечер.
— Конечно, у него было много врагов, но не забывай, что он был надежно защищен от них крепкими замками и злющими овчарками, — сказал Енс.
Собравшиеся испуганно уставились друг на друга.
— Лотта, мы забыли про Лотту. Приходила ли она в тот вечер? — прошептала Ютта и продолжала будто про себя. — Интересно, как бы мы поступили, если бы похищали чужую зубную щетку, а ее владелец в этот момент в бешенстве вбежал в комнату. Я не обвиняю Лотту. Лотта мухи не обидит, но и мы тоже его не убивали, — добавила она кротко и подошла к телефону. — Во всяком случае, я спрошу, была ли она в Розенбринке и не заметила ли там чего-нибудь подозрительного.
Позвонили.
Енс сделал предостерегающий знак Ютте, и она быстро положила трубку. Енс вышел открыть дверь позднему гостю. Но это были не полицейские, а Петер, с ног до головы облепленный снегом. Не снимая мокрого пальто, он направился к столу, взял стакан с виски и тяжело опустился на стул.
— Я ждал перед домом два часа. Со мной они покончили уже к шести часам, и я бросился к вам предупредить, чтобы вы не впутывали Лотту в это дело. Перед домом увидел полицейскую машину и понял, что опоздал, но решил подождать, пока вы не освободитесь.
Петер испытующе посмотрел на них.
Они покачали головами.
— Мы ничего не сказали, потому что совсем забыли о ней, — проговорила Ютта с обезоруживающей улыбкой. — Если бы я вспомнила, я бы назвала ее, конечно, и понимаю, что ситуация для нее не очень-то выигрышная.
— Ясно одно. Нужно узнать, была ли она в Розенбринке вечером и видела ли там кого-нибудь?
Ютта снова подошла к телефону, назвала номер и в замешательстве опустила трубку.
— Говорят, линия не в порядке. Как нелепо! Бедняжка Лотта! Если она уже знает об убийстве, ей непонятно, почему никто из нас не связался с ней. — Ютта поежилась, будто от холода, хотя в камине пылал огонь. — Если бы я очутилась одна в пустом доме, то умерла бы со страху, зная, что убийца где-то поблизости.