Он задумался на секунду, затем схватил телефон снова.
— Арлетта, слушай, я, кажется, напал на след… Я еду в Венло, так что ты меня не жди. Вернусь завтра… Да, обязательно, даже если без толку… Ладно, увидимся.
Почти с энтузиазмом он вскочил в маленькую полицейскую машину и остервенело погнал ее, наслаждаясь громким, как бой-часов, шумом, который издает «Фольксваген», когда из него пытаются выжать скорость на низких передачах. Он отправился к главной дороге, ведущей на юг; проезжая Утрехт, он вспомнил, — и слегка замедлил ход, — что именно здесь он увидел Адольфа Энглеберта, исковерканного «Ситроеном ДС».
— Интересно, что с Люсьеной? — подумал он рассеянно. — Давно не видел ее, но, конечно, она ведь сказала, что уедет в Бельгию. Что я тогда здесь делал? Да, человек, который удрал с ценными бумагами и объявился на следующий день на террасе в Эйндховене, распивая кофе и считая, очевидно, что там он будет невидим.
Комендантом стражи в Венло был загорелый красивый мужчина в сверкающей свежей форме, которая напоминала опереточную. Скорее гусар из «Веселой вдовы», чем нидерландский государственный полицейский. Он подходил для Венло — этого веселого карнавального городка. Жесткие темные волосы бобриком; широкие крепкие руки спокойно лежали на столе. Хотя ван дер Валк был высоким, плотным человеком, он почувствовал, что по сравнению с ним должен казаться бледным и нервным.
— Тиенрэй, — сказал начальник стражи с мягким южным акцентом, — деревня километрах в двадцати отсюда, невдалеке от главной дороги на Нимеген. Чуть дальше на запад идет район лесов. Местный вельдвахтер (смешно, он все еще употребляет старое наименование сельского жандарма), кажется, знает вашего человека; часто его видел. Оказывается, у него был коттедж в лесу, и он регулярно приезжал туда на уик-энды. Много времени проводил за рыбной ловлей; здесь ведь Маас поблизости. Вельдвахтер — славный малый. Описывает его как тихого, располагающего к себе человека, который всегда был один. Ни о каких порочащих его поступках неизвестно, а о нем самом и того меньше. Не понимаю, зачем вы сюда примчались.
«Эти амстердамцы, — говорил его тон, — считают, что каждый, кто не живет в их драгоценном городе, — невежда, прозябающий в хижине среди унылой пустыни».
— Не торопитесь. — Ван дер Валк успокаивающе ухмыльнулся. — Я уже готов к тому, что никто ничего не будет знать об этом человеке, потому что таким уж он был типом. Но коттедж меня интересует. Он жил в одном доме в Амстердаме, и там был убит; вы не поверите, но в этом доме нет ни единого клочка бумаги. Мы ни черта не знаем; может, он был Альфредом Круппом. Маска, карнавальная маска. А коттедж может помочь мне проникнуть за нее.
Пробуждающийся интерес сделал взгляд его собеседника более открытым.
— Я к вашим услугам. Могу предоставить технический взвод.
— Спасибо, но я не вижу необходимости вытаскивать ваших ребят. Я думал поговорить с вельдвахтером, а затем посмотреть, что удастся найти в коттедже.
Начальник стражи стал куда приветливее.
— Точно! Но если вам что-нибудь понадобится, вам стоит только поставить нас в известность.
— Только подробная карта района, если можно.
Вельдвахтер, спокойный, мускулистый человек с огромным носом, был совершенно уверен в правильности своего опознания.
— Я знал его под тем же именем: минхер Стам. У меня иногда бывали для него бумаги; разрешение на рыбную ловлю и всякое такое. Если я проезжал здесь на велосипеде, то часто видел его по субботам и воскресеньям. Последние два месяца он почти не бывал здесь, но раза два я
видел, как он проезжал по деревне. Что это был за парень? Хотите знать мое личное впечатление? Потому что, как полицейский, я никогда не имел с ним столкновений. Всегда вежлив, спокоен и дружелюбен. У нас были хорошие отношения, потому что я люблю эту местность; даже если бы мне приплатили, никуда бы не перебрался. И он тоже; любил леса; Маас. Помешан был на рыбной ловле, удил каждый уик-энд. Сам я не ужу, мое увлечение — птицы. Много раз мы с ним болтали о птицах. Но рыба… Ему не мешала никакая погода. У него был мопед; наверное, ездил на нем в разные места, куда в голову взбредет.
Он не был гангстером, инспектор, я так считаю. Конечно, я — деревенщина, но мне он казался порядочным парнем. Надо было послушать, как он рассказывал о дикой орхидее или даже о зарослях наперстянки: он их чувствовал. Грибы, травы, любое растение. Немного постреливал, — у него было разрешение на охоту, но в основном для забавы, понимаете, сойка, кролик. Я знаю, инспектор, что вы при исполнении служебных обязанностей, но, может, вы не откажетесь от капельки джина? У меня есть, хороший. Он мне давал вальдшнепа, если ему случалось подстрелить парочку. И он знал, как выслеживать диких кабанов, — в этих лесах они водятся; а если хотите знать, нет зверя хитрее.
Откуда он был родом? Говорил, как южанин, но образованный, не так, как я. Я принимал его за бизнесмена, из Маастрихта, может быть, — но это меня не касалось. Вероятно, приезжал сюда, чтобы удрать от всего этого, и я его не виню. Мы, может, и отсталые, но живем долго и здоровой жизнью. Наверное, он тоже так считал.
— Где его жилье? Оно принадлежало ему? Он его построил?
— А, не все сразу. Оно в двух — двух с половиной километрах отсюда, прямо в лесу. Раньше это был охотничий домик; эти леса принадлежат одному старому барону, здесь владения его семьи. Теперь у нас есть комиссия по охране лесов и всякое такое, но об этом вам расскажет лесничий; он местный, знал барона. А я здесь только десять лет. Хотя минхер Стам снимал этот домик лет десять или даже больше.
Ван дер Валк потягивал джин, отличный, настоенный на черной смородине. Так вот как с этим был связан барон, — двух баронов ведь не могло быть. Но почему же нотариус не знал, если он ведал владениями и арендной платой барона?
— Ну, а как насчет его припасов? Он покупал в деревне?
— Нет. Все, что ему было нужно, он привозил с собой. Немного. Фрукты и все, что нужно для салатов. Я держу кур, так он часто брал у меня яйца. Мяса он мог себе настрелять, да и рыбы, думаю, мог наловить. Остальное он привозил на машине. Но об этой белой я ничего не знаю. Наверное, новая. У него действительно был «Мерседес», но старый и черный. А белый, вроде того, что у вас на снимке, — это на него не похоже, хотя и видно было, что денег у него много. Мне, конечно, жаль, что он умер, но я его сразу признал, когда тот молодой парень из городской полиции прибыл с вашим снимком. Странная история. Но это ведь ваше дело, инспектор, а не мое.
Гости? Налейте себе еще джина, рад, что он вам понравился. Из собственной смородины. Никогда не видал у него гостей. Правда, учтите, мне и видеть-то их было не с чего, особенно ночью; если только я не проезжал здесь на велосипеде, но эта дорога, собственно, никуда не ведет. Если вы хотите проехать через лес, есть дорога короче и лучше, а это ведь — тропинка, по ней просто волочат строевой лес. Лесничий может знать, он поближе, хотя и за километр, примерно. Они тоже были в хороших отношениях. Можно сказать, общие интересы; грибы и прочее. У него могли бывать гости, не обязан же он был докладывать нам, а?
Да, конечно, я могу показать вам дорогу. Отсюда держите влево. Первый поворот направо, за лавкой, примерно на триста метров дальше есть развилок. Оттуда снова налево, там тропинка. Машина по ней пройдет, но, пожалуй, потрясет маленько. Увидите большой бук, отмеченный белой краской; краска уже старая, но вы увидите с вашими фарами. Там, направо, есть дорога. Домик метров на сто в глубь леса. Вы хотите взломать его, инспектор? Тогда мне придется приглядывать там, порядка ради.
— Нет, у меня ключи. Какой-нибудь из них может подойти.
Он нашел тропинку — заросшую травой борозду, проделанную тракторами, волочившими бревна. Да, вот и бук, хотя краска очень старая. Он мог легко провести «Фольксваген» по тропе, но с большим « Мерседесом» это было бы трудно. Он вылез, захватив фонарик. В сухую осеннюю погоду земля затвердела, но еще видны были слабые следы. Он тщательно прочесал пространство до участка, но ничего определенного не было. Все заросло травой и мхом, а он не был индейцем.