Складной цилиндр во время падения ничуть не помялся. Он был слишком велик для Филипа Дрисколла. Напялили его ему на голову или просто набросили, но цилиндр спускался почти до самых глаз, чудовищно приплюснув уши. Зрелище белого лица, прижатою щекой к каменной ступени, с цилиндром, ухарски сдвинутым на один глаз, исторгло из груди сэра Уильяма скорее болезненный стон, чем проклятие.
Генерал Мейсон выключил фонарик.
– Видите? – спросил он в упавшей на них темноте. – Если бы эта шляпа не выглядела так неестественно, я бы не стал ее снимать и тогда не увидел бы на подкладке ваше имя… Мистер Хэдли, вы хотите сейчас осмотреть тело или подождете врача?
– Дайте, пожалуйста, ваш фонарик. – Старший инспектор включил его и повел лучом по сторонам. – Как вам удалось его найти, генерал?
– Можно сказать, тут произошла целая история, и ее первой части я свидетелем не был, – отвечал заместитель управляющего. – Об этом вы сможете услышать от людей, которые видели его, когда он появился здесь еще днем.
– Когда именно?
– Когда он сюда пришел? Кажется, приблизительно минут двадцать второго. Меня здесь не было… Далри, мой секретарь, вез меня в моей машине из центра города, и мы добрались сюда ровно в половине третьего. Я помню это, потому что, когда мы проезжали под Сторожевой башней, часы на казармах как раз пробили половину третьего. Кстати, это башня, у которой я вас встречал. Мы проехали по Уотер-Лейн… вот по этой дороге… и Далри высадил меня у ворот Кровавой башни которая расположена как раз напротив нас.
Все вглядывались в мрак. Ворота Кровавой башни, которые находились во внутренней стене, смотрели прямо на стоящих в темноте людей с противоположной стороны дороги. Над ними виднелись зубья рельефной опускной решетки, а дальше за ней усыпанная гравием дорога поднималась на холм.
– Я живу в «Кингс-Хаус», за этой стеной. Я вошел в ворота, а Далри развернулся и поехал по Уотер-Лейн, чтобы поставить машину в гараж. Тогда я вспомнил, что мне нужно поговорить с сэром Леонардом Хэлдайном…
– Кто это?
– Смотритель Палаты драгоценностей. Он живет по другую сторону от башни Святого Фомы. Пожалуйста, посветите фонариком влево, теперь вправо, прямо на боковую сторону арки ворот Изменников… Вон там. – Туманный луч упал на утопленную в толстой стене тяжелую дверь, обитую железом. – Эта дверь ведет на лестницу, которая поднимается в часовню, а жилище сэра Леонарда на другой стороне.
К тому времени в дополнение к туману пошел сильный дождь, и стало совсем темно. Я пересек Уотер-Лейн и, чтобы добраться до двери, придерживался вот за эту ограду – на спуске лестницы. Не знаю, что побудило меня взглянуть вниз. Все эти разговоры про шестое чувство, конечно, полная чушь, но когда вы видели столько смертей, сколько я… Словом, я посмотрел вниз. Мой взгляд наткнулся на какой-то непонятный темный предмет. Я сразу почувствовал, – здесь что-то не так. Я перелез через ограду, осторожно спустился и чиркнул спичкой… Вот так я его и обнаружил.
Генерал рассказывал четко, лаконично и угрюмо. В заключение он сокрушенно пожал плечами.
– И что вы сделали?
– Было ясно, что это убийство, – продолжал генерал, будто не услышав вопроса. – Человек, который решил себя заколоть, не сможет пронзить свою грудь стальной стрелой так, чтобы ее острие вышло наружу под лопаткой. А тем более такой физически слабый юноша, как молодой Дрисколл. И он был мертв уже какое-то время… тело начало остывать.
А что касается его странного поведения… Нет, пусть об этом вам расскажут другие. Скажу только, что я сделал. К этому времени Далри уже возвращался из гаража, и я окликнул его. Я не сказал ему, кто этот мертвец. Ведь он обручен с Шейлой Биттон и… Ну, вы сами все услышите. Я лишь попросил его послать одного из стражников за доктором Бенедиктом…
– Кто такой доктор Бенедикт?
– Начальник здешнего военного госпиталя. Я велел Далри пойти в Белую башню и найти там мистера Рэдберна, начальника охраны. Обычно в половине третьего он заканчивает дневной обход постов в Белой башне. Кроме того, я попросил его распорядиться запретить выход из Тауэра через какие бы то ни было ворота. Я понимал, что это уже бесполезно – убийца давно мог смыться. Но больше я ничего сделать не мог.
– Минутку, генерал Мейсон, – перебил его Хэдли. – А сколько вообще ворот в наружной стене?
– Трое, не считая Королевских. Но там никто не может пройти. Вы вошли через главные ворота, под Средней башней, а двое других выходят на причал. Кстати, они расположены чуть дальше впереди, вдоль дороги.
– Они охраняются?
– Естественно. У каждых ворот стражник и часовой. Но если вы надеетесь, что вам опишут тех, кто выходил, – боюсь, это бесполезно. Через эти ворота ежедневно входят и выходят тысячи людей. Некоторые караульные развлекаются тем, что наблюдают за посетителями и по их внешности пытаются отнести их к тому или иному типу людей. Но не забывайте: сегодня весь день стоял густой туман да еще время от времени шел дождь. Если убийца не был какой-то приметной личностью, он имел полную возможность скрыться незамеченным.
– Проклятье! – с досадой прошипел Хэдли. – Прошу вас, генерал, продолжайте.
– Да, собственно, я закончил. Доктор Бенедикт – у него сейчас обход в госпитале – подтвердил мой диагноз. Он сказал, что к тому моменту, когда я обнаружил Дрисколла, тот был мертв по меньшей мере сорок пять минут, а то и больше. Остальное вам известно. – Генерал Мейсон помолчал. – Но должен сказать, сегодня Дрисколл вел себя чрезвычайно странно, просто невероятно… Парень или сошел с ума, или… – Он вновь безнадежно махнул рукой. – Мистер Хэдли, думаю, вам лучше осмотреть его. А потом мы поговорим в более удобной обстановке – в помещении охраны.
Хэдли кивнул и обратился к доктору Феллу:
– Вы сможете перелезть через ограду?
Внушительная фигура доктора Фелла, закутанного в плащ, как какой-нибудь разбойник, молчаливо возвышалась позади. Генерал Мейсон несколько раз кидал в его сторону подозрительные взгляды. Очевидно, пытался угадать, что это за громила в шляпе с широкими полями, как у священника, который задыхается при ходьбе, и почему он оказался здесь. К тому же генерал чувствовал себя неуютно под пытливым, пристальным взглядом маленьких проницательных глаз из-за очков на широкой черной ленте.
– Нет, – покачал головой доктор. – Я недостаточно ловкий. Но я не нахожу это необходимым. Полезайте вы, а я посмотрю отсюда.
Старший инспектор натянул перчатки и перелез через ограду. Там он одернул темно-синее пальто, поправил котелок и стал спускаться вниз, освещая себе дорогу лучом фонаря. Рэмпоул, снова ухватившись за решетку ограды, пристально следил за ним. Хэдли осветил распростертую внизу фигуру.
Прежде всего он внимательно осмотрел и зафиксировал положение тела, сделав несколько пометок в блокноте, зажимая фонарь под мышкой. Он согнул руку трупа, слегка повернул его и ощупал основание черепа. Тело Филипа Дрисколла перекатывалось по каменному полу, как портняжный манекен. Хэдли тщательно обследовал пол, затем вернулся к осмотру торчащего из груди трупа стального стержня. Это была блестящая гладкая стальная стрела, круглая и тонкая, и на конце у нее не было зазубрин, как обычно у стрел. Сейчас полированная сталь была покрыта влагой.
Наконец Хэдли снял струна цилиндр. Мокрое, жалкое пню щуплого юноши было полностью обращено к оставшимся наверху. Ко лбу прилипли влажные от сырости густые рыжеватые локоны. Хэдли даже не взглянул на несчастного, но захватил с собой головной убор и тщательно обследовал его, пока медленно поднимался по лестнице.
– Ну? – взволнованно спросил сэр Уильям.
Оказавшись по эту сторону ограды, Хэдли угрюмо молчал и выключенным фонариком размеренно постукивал по ладони. Рэмпоул не очень ясно его видел, но догадался, что старший инспектор оглядывает дорогу.
На реке раздался протяжный гудок сирены, подающей знак судам во время тумана, затем лязг цепей. Рэмпоул вздрогнул.