— Виктор, принеси сегодняшние шлихи, — попросила она.
Так бывало почти каждый вечер, но сегодня Грише показалось это необычным. Напрасно он пытался успокоить себя различными доводами, что ничего особенного не случится, пройдет этот день, пройдет еще много дней, никто не узнает, и он сам забудет, и снова на сердце станет спокойно и радостно. Только уж никогда больше Гриша не пойдет на обман. Вскоре из маршрута пришел Павел Осипович.
Было еще светло, когда собрались ужинать. Валентина Гавриловна все еще сидела у себя: Гриша видел ее через откинутые полы палатки. Она спешила просмотреть последний шлих при тусклом свете погасающего дня.
— Валентина Гавриловна, идите ужинать, каша стынет, — позвали ее.
— Одну минутку.
Слышно было, как она укладывает лупу во вьючный ящик.
— В одном шлихе я нашла знаки золота, — сказала она, обращаясь к Павлу Осиповичу. — Эта проба взята в устье речки, а в остальных ничего нет — один магнетит.
Гриша почувствовал, как кровь прилила ему в голову. У него сразу пропал аппетит. Он сидел угрюмый и лениво размешивал ложкой чай.
— Гриша, с тобой что? Ты не болен? — спросила Валентина Гавриловна, заметив его кислый вид.
— Нет, ничего, — встрепенулся он, поднял голову и даже улыбнулся, но сам понял, что улыбка получилась вымученная, фальшивая. Гриша чувствовал себя последним негодяем. Валентина Гавриловна недоверчиво покосилась на него.
«Начинается», — подумал он. Ему казалось, что о его поступке догадываются все.
— Виктор, а вы не взяли ни одной пробы по левому притоку, тому, что впадает сразу за каньоном?
— Хотели взять, — не сморгнув глазом, ответил Виктор. — Но туда очень трудно пройти было, и я побоялся за Гришу.
«Вот мерзавец!» — Гриша с открытой ненавистью поглядел в лицо Виктору. Видимо, в глазах мальчика было что-то пугающее: Виктор вдруг осекся, не выдержал его взгляда и, смутившись, начал поправлять шнуровку ботинка. Павел Осипович ушел в палатку и вскоре возвратился назад.
— Посмотрите-ка, что я нашел сегодня, — сказал он.
Все по очереди повертели в руках заржавленный ствол.
— От берданы, — сказал Петр.
Больше всех находкой заинтересовался дед Кузьма, он даже чай отставил в сторону.
— Мушка-то самодельная, — вдруг сказал он, занося ствол в свет костра. — Вот тута пощупай-ка, — указал он на самый, кончик.
Снова ствол прошел через все руки, но толк в самодельных мушках мало кто знал. Один только Петр подтвердил:
— Самодельная.
Кузьма Прокопьевич едва дождался, когда ствол возвратился к нему назад. Кончиком ножа очистил налет ржавчины и еще раз ощупал мушку.
— Я ее насаживал сам, вот этими руками, — неожиданно заявил он, показывая всем широкие мозолистые ладони. Он склонился лицом почти к огню и, сморщившись от нестерпимого жара, долго глядел на ствол при общем настороженном молчании.
— Она самая, — сказал он дрогнувшим голосом и поднял лицо, на котором вдруг молодо заблестели глаза. — Ванюшка Рудаков, дружок мой, просил: «Сделай, — говорит, — Кузя. Обронил бердану, сшиб старую мушку напрочь». Вместе потом ходили за село пристреливать.
В глазах деда Кузьмы заискрились слезинки: то ли огнем прижгло, то ли вспомнились молодость и давно погибший товарищ.
— Треклятый дым, — сказал он, вытирая глаза тыльной стороной ладони.
— Вот так штука, — произнес Братов, — бердана Рудакова.
И про себя подумал: «Может быть, там, под кедром, и находится братская могила». Поглядев на ноги деда Кузьмы, обутые в ичиги, Павел Осипович спросил:
— Кузьма Прокопьевич, вы сегодня никуда не уходили из лагеря?
— Далеко нет. Тут, возле, ходил коней смотреть, — ответил тот.
Петр взял ствол из рук конюха и принялся старательно отчищать его золой.
«Кто же был там, у речки? — думал Братов. — И есть ли какая-нибудь связь между моей находкой, следами человека и рудаковским золотом? Надо бы сходить в долину еще раз, да пока времени нет: завтра придется писать месячный отчет в экспедицию».
— Вам никто не встретился у реки? — спросил он Прагина.
— Н-нет. Никто, — ответил Виктор, глянув на Гришу.
Братов решил пока ничего не говорить о следах человека на тропе. Нужно будет завтра потолковать об этом с Петром и Кузьмой Прокопьевичем. Они могут подсказать, чьи это следы. Скорее всего какой-нибудь охотник из Перевального.