— А какой был у вас кошелек? Вдруг я его случайно найду.
Аркашова достала из сумки и показывала ему кошелек.
— Вот такой кошелек. У меня их два — один для денег, другой для трамвайных талонов. Я не первый раз теряю кошелек, вот и решила деньги и талоны носить в разных кошельках. Тогда хоть что-то остается. А то если потеряю сразу все, придется пешком идти домой. А это далеко, я живу на окраине.
— А что нельзя проехать разок бесплатно?
— Я пробовала, не получается.
— Что значит, не получается?
— Мне стыдно ехать бесплатно.
— Вы уверенны, что вы абсолютно нормальны?
— Я надеюсь на это. А сейчас мне пора идти. Пешком — это почти час.
Аркашова вышла из номера так стремительно, что Феоктистов только и успел проводить ее глазами.
Надо было этой дуре дать денег на трамвай, мелькнула мысль. А ведь, правда, пешком попрется домой. С не станет. А, впрочем, черт с ней.
Глава 4
Аркашова сидела за столом и читала книгу. После обеда в желудке урчало, таким образом, он выражал недовольство от полученной скудной пищи. Но она старалась не обращать на него внимания; пусть привыкает, все к тому идет, что дальше будет еще хуже. Да и вообще воздержание еще никому не вредило. А вот переедание погубило не только много фигур, но и самих их обладателей. У нее, слава богу, она сохраняется стройной. А в ее работе это даже совсем не лишнее.
Раздавшийся звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Кто это может быть, недовольно подумала Аркашова. Она никого не ждет. Да особенно и не желает кого-то видеть.
— Входите, не заперто, — громко произнесла она.
Когда Аркашова увидела, кто к ней пожаловал, от изумления она даже привстала. В комнату вошел Феоктистов.
— Добрый вечер. Извините за вторжение. Вот, случайно нашел у себя в номере. Кажется, это ваш. Посмотрите.
Феоктистов положил перед ней на стол кошелек. Аркашова молча взяла его в руки и стала пересчитывать деньги. Затем положила кошелек обратно.
— Что-то не так? — спросил Феоктистов, не дождавшись от нее никакой реакции.
В ответ было только молчание.
— Эй, я вас спрашиваю, — теряя терпение, произнес он. — Там, что не хватает денег?
— Там на 200 рублей больше, — ответила женщина.
— И что? Да вы просто не помните, сколько там было.
— Я всегда знаю, сколько денег в моем кошельке. Я всегда помню, какой сегодня день, какой месяц, какой год. Я никогда, ни при каких обстоятельствах не выпадаю ни из времени, ни из пространства.
— А я, знаете ли, часто выпадаю и из времени и из пространства. И еще бог знает из скольких вещей. А способствуют этому как раз те самые пресловутые обстоятельства. Ваш город, например. Давно не был в такой дыре. Но знаете, иногда так тяжело выпадать одному. Я предлагаю вам изменить своим правилам хотя бы один раз. Сделайте это со мной.
Феоктистов стал доставать из пластикового пакета бутылку водки, закуски. После чего, занялся откупориванием пробки. Успешно завершив это деяние, взглянул на Аркашову, которая беззвучно и, как показалось ему, даже безучастно наблюдала за ним.
— Что вы сидите, как мумия. Несите рюмки, — приказал Феоктистов.
Аркашова встала и принесла одну рюмку.
— Почему одна рюмка? — удивился он.
— Я не пью, — пояснила она.
Феоктистов пожал плечами.
— Как хотите. А мне не привыкать пить одному.
Феоктистов налил себе рюмку, быстро выпил. Затем секунду подумав, сделал это по второму разу.
— А почему вы не берете кошелек?
— Это не мой кошелек.
— И не мой тоже. Я специально купил его для вас. Это мне ничего не стоит. Как и сумма денег, которая в нем. Так, что берите, не стесняйтесь.
— Я чужих денег не беру.
— Ну и глупо, — скривился он, — а я вот беру. Чужие деньги, чужие женщины, чужие мысли. Все сгодится. Я не брезгливый. — Он снова налил рюмку и выпил. — Но главное это отнюдь не взять. Главное, как всем этим распорядиться впоследствии. Вы даже не в состоянии понять, насколько увлекательна эта игра. Иногда в чьих-то, вроде бы совершенно никчемных мыслях, таится такая глубина, такой потенциал, о котором средненький человечек, вроде вас, даже не подозревает. А я легко и непринужденно кладу эту мысль в карман, утаиваю ее до поры. А в нужный момент, как фокусник, вытаскиваю ее на свет божий в совершенно обновленном виде. И вы думаете, кто-нибудь хоть раз догадался, что мысль не моя? Никто и ни разу. Потому что именно я придал ей тот изумительный блеск, ту широту и многогранность, которой изначально не существовало и в помине. На то я и Творец! Великий преобразователь мира идей. — Феоктистов снова налил и снова выпил. Затем неожиданно помахал рукой перед носом Аркашовой. — А, зачем я вам все это говорю. Вам, жалким актеришкам, только и остается, что, как глупым попугаям, повторять чужие слова. И не надо строить из себя святую. Вы по роду своей деятельности постоянно берете чужое. И пусть это нечто не материальное. Но именно вам, присвоившим чужие слова и чужие мысли, достаются аплодисменты публики, ее восторг и обожание. Именно из вас она творит кумиров, хотя вы этого совершенно не заслуживаете. А истинные творцы остаются в тени, незаслуженно забытые.