– В целом, – подытожил Терри, – я не думаю, что нам будет слишком сложно снять обвинения с Рэднора. Читая газеты, я пришел в отношении него к собственным выводам; дополнительные сведения, в которых я нуждался, мне удалось собрать из баек Соломона. А что касается тебя, – прибавил он, глядя на меня в упор с невозмутимой усмешкой, – мне кажется, что ты поступил мудро, решив стать юрисконсультом.
Глава XVIII
Терри делает вывод
– А теперь, – произнес Терри, закуривая новую сигару и после нескольких предварительных затяжек вновь принимаясь за работу, – мы рассмотрим дело Моисея-Кошачьего-Глаза. Кстати, великолепное имя и, по всей видимости, великолепный персонаж. Не моя вина, если нам не удастся слепить с его помощью великолепную историю. Лично ты, видимо, считаешь, что убил он?
– Я в этом уверен, – воскликнул я.
– В таком случае, – рассмеялся Терри, – я склонен считать, что он не виновен.
Я пожал плечами. Если будешь злиться, ничего этим не добьешься. Раз уж Терри решил отнестись к загадочному убийству, как к шутке, то сказать мне было нечего, хотя я право полагал, что он мог бы понять: для меня, по крайней мере, это серьезно.
– И твои подозрения основаны на том факте, что у него необычные глаза, так что ли?
– Не совсем.
– Тогда на чем?
– На том, что он участвовал в драке, окончившейся гибелью моего дяди.
– Ну, конечно, это звучит вполне убедительно… и в отношении отпечатков ног не произошло ошибки?
– Никакой ошибки, – оба негра Мэзерсов носили обувь, да и вообще, в пещеру они не заходили.
– В таком случае справедливо предположить, что в схватке участвовал Моисей. Был ли он единственным противником или там был еще третий, – сама пещера должна недвусмысленно прояснить события.
Терри поднялся, прошелся раз-другой по комнате, затем вернулся на место и взял одну из газетных вырезок.
– Здесь говорится, что были заметны следы ботинок двух разных людей.
– Это мнение шерифа, – ответил я. – Хотя лично я не мог разобрать ничего, кроме следов Моисея и полковника. Я все тщательно исследовал, но знаешь, там такая каша. Нельзя сказать ничего определенного.
Терри нетерпеливо бросился в свое кресло.
– Я должен был приехать на прошлой неделе! Парни, если бы я предполагал, что вы так основательно все запутаете, то я бы приехал. Вы, пожалуй, затоптали все вокруг настолько, что там не осталось ни одного исходного следа.
– Послушай, Терри, – заметил я. – Ты ведешь себя так, словно Виргиния принадлежит тебе. Мы все голову сломали, занимаясь этим делом, а ты приезжаешь в последний момент и оспариваешь наши данные. Завтра утром можешь отправляться и добывать собственные улики, если тебе кажется, что они много лучше имеющихся. Следы остались без изменения. Их накрыли досками и ничего не испортили.
– Попался, старина, – заметил Терри, доброжелательно улыбнувшись мне через стол. – Разумеется, вполне возможно, что преступление совершил Моисей-Кошачий-Глаз, однако существует ряд возражений. Насколько я понимаю, у него репутация безобидного, миролюбивого парня, глуповатого, но неизменно добродушного. Он ни разу не обижался на оскорбления, не был замечен в ссорах с кем-либо, принимал то, что ему давали и благодарил. Он любил полковника Гейлорда и стоял на страже его интересов подобно бдительному псу. Так насколько же вероятно, чтобы человек с такой репутацией, человек, которому все доверяют, вдруг сошел с катушек и безо всякого возможного мотива жестоко убил хозяина, которому так преданно служил? Будущее человека в значительной степени определяется его прошлым.
– Может, ты и прав, – произнес я, – но весьма вероятно, что люди были введены Моисеем в заблуждение. Мне он показался подозрительным, как только я его увидел. Ты можешь подумать, что судить о человеке по внешнему облику несправедливо, но хотелось бы мне, чтобы ты однажды сам увидел Моисея-Кошачьего-Глаза, тогда ты бы понял, что я имею в виду. Здешние жители к нему привыкли и не слишком замечают: у него желтые глаза, поистине желтые, и на свету его зрачки сужаются, как у кошки. Однажды вечером он вез нас с Рэднором домой с какой-то вечеринки, и я заметил, что у него в темноте светятся глаза. Страшнее этого я в жизни не видел, и учти, – это помимо его дурных привычек: он носит змей за пазухой. Ну правда, его в чем угодно заподозришь.
– Надеюсь, что он жив, – задумчиво проворчал Терри. – Я хотел бы взять у него персональное интервью.
Несколько минут он сидел, погрузившись в кресло, и напряженно изучал кончик своей чернильной ручки.
– Ладно, – произнес он, встряхнувшись, – пора прощупать призрака. Мы должны выяснить, каким образом Рэднор и Моисей были с ним связаны, и каким образом он был связан с ограблением. Рэднор мог бы нам ощутимо помочь, если б только заговорил, – его молчание явно наводит на мысли. Однако мы и без него докопаемся до правды. Что, если ты начнешь и расскажешь мне все, начиная с первого появления призрака. Я бы хотел систематизировать его действия.
– Первый определенный случай, который имел отношение к дому, – отвечал я, – произошел в вечер моего приезда, когда была украдена жареная курица, – я тебе об этом подробно рассказывал.
– И тем же вечером Тетушка Как-Там-Бишь-Ее видела призрак на лавровой тропинке?
Я кивнул.
– Она говорила, как он выглядел?
– Он был белым.
– А когда ты обыскивал хижины, ты пошел туда, где хранится зерно?
– Нет, у входа в хижину Моисей уронил факел. И потом, Рэд сказал, что обыскивать ее не имеет смысла, поскольку она доверху забита мешками с кукурузной мукой.
– Ты считаешь, что Рэднор пытался увести тебя с места событий?
– Нет, я уверен, что он и сам ни о чем не подозревал.
– А как выглядел предмет, который ты видел у Моисея, когда он тащил его ночью к хижинам?
– Он был похож на большой черный сверток. Впоследствии я решил, что это могло быть одеждой, одеялами или чем-то в этом роде.
– Вот и все, что было в первый вечер, – промолвил Терри. – Теперь, как скоро призрак появился снова?
– После этого исчезали различные вещи, и слуги приписывали это призраку, но первое прямое известие я получил во время вечеринки, когда Рэднор вел себя так странно. Я рассказывал тебе о его ночном возвращении.
– Он тоже что-то нес?
– Да, у него был черный сверток, возможно, одежда.
– И после этого они с Моисеем постоянно совещались?
– Да… оба поощряли среди негров веру в привидение и из кожи вон лезли, чтобы они держались подальше от лавровой тропинки. Я несколько раз подслушивал, как Моисей рассказывал другим неграм сказки о том, какие ужасные вещи сотворит с ними призрак, если поймает их.
– А сам он от этих историй не испытывал страха?
– Ни малейшего… скорее, было похоже, что он получает от них удовольствие.
– А Рэднор… как он отнесся к этому делу?
– Он был угрюм и раздражителен. Я видел, что ему что-то не дает покоя.
– Как ты это себе объяснил?
– Я боялся, что он попал в лапы к кому-то, кто угрожает ему, возможно, вымогает деньги.
– Однако ты не сделал попытки узнать правду?
– Видишь ли, это было личное дело Рэда, и я не хотел, чтобы мои действия выглядели как подглядывание. Я и впрямь глядел в оба.
– А полковник, как он воспринял весь этот ажиотаж вокруг призрака?
– Это его очень донимало, но Рэд изо всех сил оберегал его от подобных толков.
– Когда после вечеринки призрак появился вновь?
– О, к тому времени среди негров ходили различные слухи. По всему поместью водились привидения, так что плантацию покинуло несколько рабочих рук. Однако в очередной раз мы услышали о нем напрямую ранним вечером перед ограблением, когда появился страшно напуганный Моисей и сказал, что видел призрака, выходящего из родниковой впадины в облаке голубого тумана.