— Кладка! Плакущий нашел кладку!
Все поспешили к телефону.
— Что вы обнаружили?
— Стена тут, вроде как из камня сложена.
— Из какого камня?
— Разный… Больше известняк.
— А в каком направлении тянется стена?
— К острову…
Но договорить ему не удалось. Казавшаяся безопасной небольшая тучка на юге вдруг почернела и захватила большую часть неба. Резко, один за другим пронеслись сильные порывы ветра. Озеро мгновенно вскипело. Хлынул дождь. Стало темно. Катер сорвало с якорей и погнало в открытое озеро. Находившегося под водой Плакущего поволокло по дну. За кормой раздался громкий крик гидрологов: у них перевернуло шлюпку…
Что-то огромное и до жуткости страшное в своем неудержимом стихийном движении с огромной быстротой надвинулось с пеленой ливня с юга и в непрерывном сверкании молний и грохоте громовых раскатов пронеслось в стороне от катера. Все были так поглощены спасением водолаза и гидрологов, что вряд ли кто-нибудь понял в этот момент, что, собственно, произошло.
Матросы Юрий Суворов и Вадим Ливин вытаскивали гидрологов, водолазы пытались поднять Плакущего, Георгий Николаевич качал помпу, а капитан бросился в рубку, схватил штурвал и направил катер в заросли тростника у острова Станок. Это дало возможность подтянуть на аварийном конце Плакущего и помочь ему подняться на палубу. Гидрологов вытащили мокрых до нитки и не совсем еще пришедших в себя. Впрочем, и те, кто оставался на катере, были не лучше их.
Волны еще пенились и обдавали брызгами палубу, еще хлестал сильный ливень и налетали порывы ветра, но опасность уже миновала.
Вскоре посветлело, дождь прекратился, и выглянуло солнце. Еще не успокоившееся озеро заиграло в его лучах яркими отблесками. Появились чайки…
— Что же это было? — спросили у капитана.
— Смерч прошел.
— И часто бывает он в ваших краях?
— Очень редко, да и то больше осенью, а чтоб летом — сегодня первый раз пришлось видеть.
— А вы уверены, что это был смерч? На Черном море, конечно, бывает, но чтобы на Псковском или Чудском озере — никогда не слышали.
Все с некоторым недоверием отнеслись к словам Иосифа Андреевича, но через два дня пришло из Ленинграда письмо от Быховского, которого смерч застал в Псковском озере, когда он плыл на «Иоале».
«…Не могу удержаться, чтобы не поделиться рассказом о тех сложных перипетиях, которыми сопровождалось мое путешествие, едва не закончившееся безвременной гибелью в водах Псковского озера. В 14 часов, когда погода была чудная и наша „Иоала“ безмятежно шла по фарватеру, ведущему в устье реки Великой, абсолютно неожиданно на нас налетел смерч. Кругом все потемнело, как ночью, на озере бушевал ураган, волны были величиной с дом. Начало рвать крышу и трубу, которые уже готовы были похоронить нас под своей тяжестью, пароход заливало полностью, он вот-вот должен был перевернуться. С некоторыми пассажирами произошли обмороки… Я, как вам известно, старый моряк, но не видел ничего подобного за всю жизнь. Единственное, что пришло в голову, это посоветовать капитану резко изменить курс и уйти с фарватера, сесть даже на мель, лишь бы уйти от центра этого столба, который грозил унести все с собой. Капитан согласился и, сделав циркуляцию, полным ходом посадил пароход на мель… Смерч унесся дальше…»
Пришлось поверить, что действительно прошел смерч.
Дни проходили в напряженной работе. Особенно доставалось гидрологам, они от утренней зари до вечерней оставались на озере, обедали сухим пайком и возвращались в Самолву, только чтобы переночевать. Водолазы продолжали обследование кладки на дне Больших Ворот и дна озера на участке сиговицы. Обнаруженная Плакущим кладка оказалась не кладкой, а скорее искусственным нагромождением камней-известняков, валунов, глыб песчаника. Оно примыкало одним своим концом к находившемуся на дне громадному плоскому возвышению из плотного песчаника и от него тянулось в сторону острова Вороньего, уходя под песчаные наносы. Чтобы определить назначение этого сооружения, необходимо было произвести подводные раскопки, на что у экспедиции не было ни времени, ни необходимых технических средств. Прояснилось одно: Паклар принял именно эту кладку за остатки укрепления.
По вечерам продолжали расспрашивать жителей Самолвы и соседних деревень. Все подтверждали, что наступление озерных вод — явление постоянное, что оно продолжается уже много веков. Рассказывали о затоплениях деревень и покосов, образовании промоев и островов…
Как-то под вечер пришел 86-летний Николай Ксенофонтович Ксенофонтов из Кобыльего Городища. Крепкий, плотного сложения старик с окладистой густой бородой отлично помнил все слышанные за долгую жизнь рассказы. Был дома и Алексей Леонтьевич Салов. Уселись на завалинке в маленьком палисадничке, густо заросшем кустами сирени. Зашла речь о Ледовом побоище и о месте, где оно могло произойти.