Вечерами, когда все участники экспедиции возвращались в деревню, она напоминала потревоженный муравейник.
Особенно шумно обычно было в доме Саловых. В нем, как и в прошлые годы, расположился штаб экспедиции. Здесь выслушивали сообщения о результатах рабочего дня, проводили производственные совещания…
Вертолетная экспедиция.
В этот день катер «Судак», на котором находился руководитель экспедиции, вернулся в Самолву поздно. Когда он свернул в устье Самоловки, солнце уже близилось к горизонту и на землю стали ложиться предзакатные тени. Кое-где над сырыми низинами поднимался беловатый туман…
Разговор на палубе не клеился — все устали. Водолазы раскладывали шлемы, шланги, подвешивали для просушки гидрокостюмы и меховые чулки. Аквалангисты приводили в порядок свою аппаратуру… Вот уже который день участок за участком обшаривали дно Теплого озера, но нигде не было и намека на Вороний Камень. В последние дни аквалангисты вместе с водолазами исследовали полосу озерного дна у обнаруженной в нем гидрологами абразионной[8] террасы. Ведь тут, вдоль этой террасы, проходил в прошлом берег летописной Узмени. Эти поиски не были еще закончены, но, как и раньше, ничего похожего на Вороний Камень обнаружить не удавалось.
Записывают предания Егоршина.
На пристани рыбосушильного завода, к которой приставали на ночь экспедиционные суда, встретили археолога Павла Александровича Раппопорта. Он только что вернулся из поездки в низовья Желчи.
— Ну, как у вас дела? — спросил Георгий Николаевич.
— Очень интересная поездка, — Павел Александрович показал на довольно большой пакет, который держал в руках. — Вот это все керамика XII–XIII веков. Мы обнаружили ее в деревне Кола. В самом центре деревни. По-видимому, в те времена на ее месте было большое поселение.
— А в часовне там несколько каменных крестов, — добавил капитан ГК. — Тоже очень старинные.
— Кроме того, в самом устье Желчи, на ее левом берегу, нами обследована небольшая возвышенность. Похоже, что она искусственного происхождения. У ее подножия тоже керамика XIII века, только ее там гораздо меньше. Очевидно, что нижнее течение Желчи в XIII веке и даже несколько раньше было уже заселено славянами, — сказал Павел Александрович. — Кроне того, судя по местности и сравнительно небольшому количеству найденной керамики, можно предполагать, что в устье Желчи находился в те времена постоянный сторожевой пост и около него небольшой поселок.
— Старые Гривки называется теперь это место, — добавил Иосиф Андреевич.
— Если есть Старые Гривки, то могут где-нибудь быть и Новые?
— Нет, о Новых не приходилось слышать.
— А на озере сегодня очередная неудача. Опять ничего не обнаружили.
— Не унывайте, — отозвался Раппопорт, — при археологических изысканиях и не так еще бывает. Иногда годами ищем. Совсем уж отчаемся, а потом вдруг находим именно то звено, которое искали. И все становится на свое место. Так, я уверен, и с Вороньим Камнем будет…
Караев и Раппопорт.
Разговаривая, они прошли через деревню и подошли к школе. Два класса ее заняли гидрологи и студенты филологического факультета Ленинградского университета. Учительскую комнату превратили в свою базу аквалангисты. В небольшой комнате влево от входа поместились летчики. Команда водолазов устроилась в стоящем поблизости отдельном небольшом домике-интернате, в котором зимой живут школьники из отдаленных деревень.
Вечерами около школы всегда бывало оживленно. Потолковать с участниками экспедиции, взглянуть на автоамфибии, которыми снабдил экспедицию Псковский ДОСААФ, посмотреть поближе на акваланги, потрогать рукой вертолет, стоящий на деревенском футбольном поле, превращенном в аэродром, приходили и самолвовские ребятишки и взрослые. Особенно интересовались всем старики, которые порой за всю свою жизнь никуда, кроме как в Мехикоорму или, на крайний случай, в Тарту, не выезжали. Иногда тут же завязывались оживленные беседы, в них участники экспедиции черпали много интересного.
Так было и на этот раз.
— Ну, как в Колу съездили? — сразу же спросил Алексей Леонтьевич Салов.