Что касается рассуждений: «Религиозная вера раздражает, потому что если вселенная существует по абстрактным правилам, вы можете овладеть этими правилами и защитить себя. Если есть Бог, он может раздавить вам в любой момент» («Хаус против Бога», 2–19), то они во многом подкрепляют психологические мотивы, лежащие в основе бравады Хауса. Уилсон знает, что для Хауса самое страшное — потерять контроль над происходящим, стать жертвой случая, как это произошло во время закупорки артерии, в результате которой он стал хромать.
Уилсон замечательно изложил суть Хауса (и исходное положение всего сериала) словами: «Ты ведь знаешь, что у некоторых врачей есть комплекс мессии, им нужно спасать мир. А у тебя комплекс Рубика, тебе нужно отгадать загадку» («Меня не реанимировать», 1–9). Четыре строчки практически как из анонса в телепрограмме для зрителей с небольшим объемом внимания.
Уилсон очень сопереживающий врач, тогда как Хаус — это крайне изломанная личность. Будучи вдвоем, они усугубляют синдром закадычного друга. По мере того как Хаус становится все более дерзким и идет по пути саморазрушения, Уилсон действует все более нелепо и все более укрепляется в намерении поставить диагноз Хаусу, распознать его болезнь и излечить. В серии «Линии на песке» (3–4) Уилсон приходит к убеждению, что у Хауса аутизм, в доказательство чего приводит его отказ подчиняться принятым в обществе правилам и нежелание менять себя. К счастью, директор больницы доктор Лиза Кадди спустила Уилсона на землю, предложив более правдоподобный диагноз поведения Хауса: «Он ненормальный».
Мазохистское терпение к оскорблениям и унижениям. Для закадычного друга приятно любое проявление внимания со стороны БХД. У многих закадычных друзей и компаньонов, как это показано на примере постоянной и самоуничижительной тяги Смизерса к мистеру Бернсу («Симпсоны»), Хэнка Кингсли к Лэрри («Шоу Лэрри Сэндерса») и Фарнума к Элу Сверенгену («Дэдвуд»), отсутствует способность понимать, когда их присутствие начинает раздражать, — даже тогда, когда их БХД недвусмысленно дают им это понять, причем в достаточно резкой форме. «В какой момент человек, беспрестанно слышащий наставления от другого, превращается в идиота?» — зло спрашивает Хаус Уилсона, когда тот в очередной раз пытается провести сеанс психоанализа («Линии на песке», 3–4). Проблема состоит в том, что зачастую закадычные друзья упиваются такой враждебностью. Уилсон продолжает окружать своего сварливого друга чрезмерной заботой, даже когда тот мстит ему за эту заботу унизительными замечаниями, а иногда и просто лупит его по коленкам тростью. Но все повторяется вновь. Уилсон проявляет необычайное терпение в ответ на гнев Хауса и его отказ принять помощь и заботу. Он не ударит в ответ и не будет клясться в том, что навеки забудет Хауса. Напротив, он ведет себя корректно, хотя на лице его выражение немой боли и жалости. Самое большое, что он может себе позволить, — это колкость («В шведском языке слово «друг» также означает «хромой идиот»», «Истории»,1–10), но это не идет ни в какое сравнение с язвительным юмором Хауса. Во многих случаях Уилсон просто не способен противостоять тому, как с ним обращается Хаус. К примеру, тот регулярно тащит еду с подноса Уилсона, и очереди в кассу кафетерия влезает перед ним и говорит кассирше, что Уилсон заплатит за него, на что Уилсон лишь беспомощно пожимает плечами. Уилсону даже приходится просить его вернуть взятые взаймы деньги, а Хаус берет у него в долг на протяжении всех серий (уж не к тридцати ли тысячам долларов приближается эта сумма?).
Во втором сезоне, когда Уилсон разводился с женой. Хаус позволяет ему временно поселиться у себя. Однако этим кратким периодом совместного существования он пользуется для того, чтобы изводить Уилсона самым садистским образом. Он таскает из холодильника купленную Уилсоном еду, даже если на пищевых контейнерах есть надпись (что его очень хорошо характеризует) «Собственность Джеймса Уилсона» и даже если приготовленная Уилсоном домашняя и здоровая еда, по его словам, выглядит на тарелке так, «как будто это навозные жуки нагадили» («Без улик», 2–15). Хаус издевается над длительной утренней процедурой, во время которой Уилсон приводит себя в порядок («Ты что, сушишь волосы феном?»), он заставляет его мыть посуду («Без улик», 2–15). И он забавляется, как подросток, окуная руку спящего дружка в воду, чтобы тот обмочился во сне. И в то же время одинокий Хаус всячески противится попыткам Уилсона найти себе собственную квартиру, он удаляет с автоответчика сообщения от квартирных агентов и не выпускает его из дома.