Похоже, больше всего в сериале лгут совсем не больные, а их тела и заболевания: это болезнь, которая проявляется через атипичные симптомы неясного происхождения, потому что зачастую больной делает или выдумывает что-то, что затрудняет выявление основного симптома. (Например, победителю чемпионата по велосипедному спорту в серии «Вращение» (2–6) было сложно поставить диагноз и обнаружить эритроцитариую аплазию, потому что в его крови имелось определенное количество допинга и потому что его помещали в барокамеру.) Это болезнь, которая прячется за другой болезнью как правило, за такой, которая, если ее лечить обычными способами, сильно ухудшает скрытое заболевание (такой случай показан в серии с говорящим названием «Проклятый» (1–13): у ребенка одновременно обнаружили сибирскую язву и проказу). Эта тропическая болезнь не так часто встречается в пригороде Нью-Джерси. Данное заболевание является настолько редким, что даже Хаус в своей практике с ним еще не встречался. Мало того, что нельзя верить тому, что рассказывают пациенты, нельзя доверять и их телам, в которых часто не проявляются те симптомы, которые характерны для определенного заболевания. Неудивительно поэтому, что в мире Хауса ложь обычное дело. Лгут все и вся.
Естественно, включая самого Хауса.
ХАУС: Я никогда не вру!
(«Пилот», 1–1)
На самом-то деле врет. Но врет не больше, чем другие. Ну, может, немного больше. Но, во всяком случае, он размышляет о лжи больше, чем все остальные. Однажды, после странного визита его родителей, он признался Кэмерон: «Мой отец совсем как ты. Ему до тебя нет никакого дела, пока у тебя что-то не случится. Ходячий барометр нравственности. Он же ненормальный; с ним худо делается, когда он видит, что кто-то врет. Для бойскаутов и свидетелей в суде — качество незаменимое. Погано, когда оно у твоего отца» («Папенькин сынок», 2–5).
Хаус всеми силами восстает против одержимости отца добиваться кристальной честности любыми средствами, и тем не менее, похоже, что в нем самом сидит это желание правдивости. Циник пожал бы плечами и бесстрастно заметил: «Все лгут», а Хаус взрывается со всей страстью истинного поборника честности, чья вера предана. Но тогда, если Хаус так явно презирает ложь, почему он сам лжет так много?
Что ж, так действеннее. В серии «Внешность обманчива» (2–13) у Хауса усилилась боль в ноге, и Форман ему говорит: «Тебе надо, чтобы все делалось в мгновение ока, что ж ты так торопишься? Не спеши». Глубокое замечание, только вот заметил ли Форман, что Хаус постоянно пытается все ускорить? «На проведение анализов надо много времени, — говорит Хаус в «Методе Сократа» (1–3). — Лечить быстрее». То же самое происходит, если говорить только правду, пытаясь следовать всем правилам, и работать, не выходя за рамки. Времени уйдет больше. Солгать быстрее. Так можно отсечь все лишнее. Хаус лжет больным, их родственникам, Кадди, другим врачам, членам комитета по пересадке органов, если считает это необходимым для спасения жизни пациента.
И хотя Хаус может утверждать, что для него важна не жизнь больного, а загадка как таковая, его отношение к тому, как он эту загадку решает, говорит об обратном.
Однако несмотря на громогласные заявления Хауса о том, что цель оправдывает средства, вполне вероятно, что он до сих нор живет по меркам своего отца и считает, что ему чего-то недостает. Возможно, ложь является основной причиной, по которой Хаус испытывает отвращение к самому себе.
А поскольку он уже и так достал всех окружающих своей ложью во имя спасения больных, то почему бы не лгать столько, сколько захочется? Ради того, чтобы избавить себя от проблем, чтобы разозлить Кадди и Уилсопа, чтобы поиграть в игры разума с «желторотыми».
А может быть, для Хауса ложь — своего рода бунт против отцовской патологической честности, бунт, который приносит ему удовлетворение. Хаус с трудом терпит отца, и это раздражение объясняет, почему он одержимо срывает с окружающих одну маску лжи за другой: если лгут все, значит, и отец тоже не исключение. Было бы Хаусу удобнее считать, что человек, которому он обязан своим появлением на свет и который в детстве был с ним так строг. — обычный лицемер?
Так удивительно ли, что Хауса раздирал и сомнения и противоречивые чувства в связи со смертью отца Чейза и в связи с событиями, которые за этой смертью последовали?
Тем не менее в критических ситуациях Хаус полностью утрачивает способность лгать. Он не смог выдавить из себя ни слова похвалы в адрес Воглера и его нового лекарства, потому что на Хауса оно не произвело никакого впечатления. А ведь он знал, что это может повредить ему и его друзьям. Он также отказался извиняться перед Триттером, так как не смог изобразить раскаяние, потому что он его не испытывал.