Я попытался сесть, но обнаружил, что ноги и руки не слушаются. Кто-то засмеялся, и знакомый запах джина заполнил ноздри. Я находился в помещении, похожем на низкий погреб с кирпичными стенами. Я узнал подручных мистера Иверсена, оба держали в руках по свечке. Один из них наклонился и поднял ломик, а второй вытащил кляп. Затем напарники, не обращая на меня внимания, словно пара черных тараканов, рванули по деревянной лестнице, ведущей к люку.
— Простите, — прохрипел я, — ради бога, оставьте мне свечу! И скажите, что это за место.
Тот, что вытаскивал кляп, рассмеялся. Он оглянулся:
— Свеча не понадобится, приятель, — сказал он. — Там, куда ты отправишься, свечи не нужны.
Его напарник рассмеялся. Через мгновение люк захлопнулся, и я остался один в кромешной тьме.
Но я не лежал уже тихо и неподвижно, словно бабочка, приколотая булавкой. Не сомневаюсь, что меня привезли в это уединенное место с намерением убить. По крайней мере я усложню своим похитителям задачу.
Затем мне пришлось пережить боль, сильнее которой я в жизни ничего не испытывал. Для начала я вы толкнул ботинки и шляпу, чтобы освободить место для маневров. Медленно сел. Затем, уцепившись за край гроба, сгруппировался. Принялся раскачиваться из стороны в сторону, все сильнее и сильнее, и в конце концов приобрел достаточную движущую силу, чтобы неуклюже вывалиться из гроба. Постанывая от боли, я лежал, скрючившись, на боку на мокрых и грязных каменных плитах.
Постепенно я выпрямился, неумело, как ребенок, делающий первые шаги, пока не оказался на коленях. Я нашел ботинки и даже умудрился их надеть. Мое положение было почти столь же безнадежно, что и раньше. Меня терзали опасения, что я просто сменил одну темницу на другую, пусть и больше по размеру. Я досконально изучил подвал, насколько это возможно в темноте, — непростая задача, учитывая, что запястья и колени оставались связанными. Особенное внимание я уделил ступеням и крышке люка. Последний был плотно закрыт, но мне показалось, что в одном углу я вижу отблеск света. Я попытался приподнять крышку, упершись плечами, но она не поддалась.
Когда я спустился обратно, то наступил на какой-то предмет, и мне показалось, как что-то схватило меня за ногу. Со сдавленным криком я отпрыгнул, и что-то брякнуло об пол, словно в подвале вместе со мной заперто не менее испуганное животное. Но разум немедленно пришел мне на помощь. Подошвой левого ботинка я задел острие гвоздя, торчащего из перевернутой крышки гроба.
Я присел и окоченевшими непослушными руками шарил по полу, пока не нашел крышку. Я провел пальцами по краю, касаясь острых концов и прямых кромок клиновидных гвоздей. Всего их оказалось шесть. Я поднес связанные запястья к ближайшему и начал перепиливать веревку.
Я сам не понимал, что мною руководило. Здравомыслящая часть моего рассудка уже наполовину сдалась на волю судьбы, но существовала и другая, более глубинная сторона моего «я», которая продолжала бороться. Именно она заставляла забыть о ноющих коленях и кровоточащих ладонях и тереть веревки, которыми был и связаны запястья, о гвозди.
Мне нечем было измерить время. Возможно, прошел целый час, прежде чем лопнула первая прядь пеньки. На какое-то время успех придал мне сил, и я начал перепиливать веревку еще энергичнее, но пришлось ждать еще вечность, пока лопнула вторая прядь. Я тер веревку о гвозди, насаживал узлы на острие и водил туда-сюда, а порой попросту впивался в путы зубами и пытался разорвать их в надежде, что хоть один способ да поможет.
Было очень больно, потому что зачастую об гвозди обдиралась кожа, но я сразу же забыл о боли, когда веревка разорвалась. Руки разлетелись в стороны. Я сел на пятки и тихонько заплакал, подняв руки и отведя их назад как можно дальше, словно пару крыльев. Я поднял голову и впервые увидел лучик света, пробивавшийся через доски на потолке. Ночь подходила к концу.
Я принялся за веревку, связывающую колени, поскольку раньше узел был недоступен. Тут уже гвозди не помогут, а руки слишком ослабли. Только я начал, как над, головой раздались шаги.
Быстро доковыляв до ступеней, я сел у подножия лестницы, привалившись к стене. Наверху отодвинули засов. Крышка люка со скрипом поднялась и со стуком упала. В подвал хлынул свет. Оказывается, утро уже в разгаре. Тяжелые шаги спускались по ступеням.