В июне 1815 года Джон Аллан продал одного из своих рабов за шестьсот долларов и отплыл в Ливерпуль вместе с женой и воспитанником. Он собирался основать в Лондоне филиал своей компании. Пять лет — с шести до одиннадцати — Эдгар Аллан По провел в Англии. Он был единственным прославленным американским писателем своего поколения, который прожил значительную часть детства в Англии, и это наложило на него определенный отпечаток.
Сначала Аллан преуспевал. Он снял дом под номером сорок семь на Саутгемптон-роу, а осенью 1817 года семья переехала в дом номер тридцать девять. Из сохранившихся писем ясно, что здоровье миссис Аллан являлось постоянным источником беспокойства, а для мистера Аллана, вероятно, и источником раздражения. Алланы как минимум два раза ездили в Челтнем, и во второй раз останавливались в отеле «Стайлс». Здесь миссис Аллан лечилась минеральными водами и наслаждалась свежим воздухом.
Когда супруги ездили в Челтнем в 1817 году, в Ливерпуль доставили попугая, заказанного для миссис Аллан. Известно, что попугай говорил по-французски и должен был занять место попугая, оставленного в Виргинии, который умел проговаривать английский алфавит. В своей «Философии творчества» уже взрослый По признается, что когда он впервые задумал поэму «Ворон», то сначала решил, что это будет не ворон, а попугай.
В первой половине 1818 года Джон Аллан забрал Эдгара из лондонской школы и, несмотря на неудачи в делах, отдал его в более дорогое учебное заведение, школу Мэнор-Хаус, расположенную в пригороде Лондона Сток-Ньюингтоне. Директором школы был преподобный Джон Брэнсби.
«Эдгар хороший мальчик», — пишет Аллан одному из своих корреспондентов в июне того же года. — «Он уже бегло читает по-латыни».
Школы Мэнор-Хаус уже давно нет, но из набросков того времени и фотографии, датированной 1860 годом, нам известно, как выглядел фасад здания. Кроме того, до нас дошли портрет и фото Брэнсби. Сохранилось несколько счетов за обучение мастера Аллана, из которых следует, что Аллан дополнительно платил две гинеи в семестр за то, чтобы у Эдгара была отдельная комната. Из других источников можно почерпнуть много сведений о нравах, царивших в английских частных школах того времени.
Но самым лучшим является то, что у нас есть рассказ самого По, «Вильям Вильсон», в котором он описал школу в Сток-Ньюингтоне со своим собственным «преподобным доктором Брэнсби». История представляет особый интерес, поскольку ее герой — мальчик, которого преследует однокашник оказавшийся его двойником.
Много лет спустя бывший ученик Мэнор-Хаус попросил Джона Брэнсби рассказать о самом знаменитом ученике школы и в 1878 году опубликовал свои воспоминания. Мистер Брэнсби не хотел говорить о По, вероятно из-за того, как литератор изобразил его в «Вильяме Вильсоне». Но он якобы сказал следующее: «Эдгар Аллан был проворным и смышленым мальчиком, и все бы хорошо, если бы родители не избаловали его, выдавая слишком крупные суммы на карманные расходы, и он мог себе позволить всякого рода баловство… но мне мальчик нравился. Бедный, во всем виноваты его родители, это они его испортили!» В другой раз мистер Брэнсби добавил: «Аллан был умен, упрям и своеволен».
Компания Джона Аллана по-прежнему переживала финансовые трудности. Второго октября 1819 года домовладелец особняка на Саутгемптон-роу напомнил Аллану о необходимости внести ренту. Тем не менее Аллан все еще был в состоянии и хотел оплачивать счета за обучение Эдгара — последний датирован двадцать шестым мая 1820 года. Шестнадцатого июня 1820 года чета Алланов вместе со своим воспитанником отплывает из Ливерпуля. Маленький американец едет домой.
Лафайет действительно приезжал в Балтимор в 1824 году и интересовался судьбой своего старого товарища и навестил бабушку Эдгара Аллана. Согласно более поздней статье в филадельфийской газете (от 4 марта 1843 года) Лафайет встал на колени перед могилой Дэвида По-старшего и воскликнул: «Ici repose un coeur noble!»[46] Несколько недель спустя Лафайет посетил Ричмонд, и друг Эдгара Томас Эллис пишет, что был очень горд увидеть Эдгара в составе почетного караула.
Жизнь Эдгара Аллана По началась с загадочного исчезновения отца, а закончилась собственной тайной. Данные, приведенные в приложении, по существу точны. Никто не знает, где был По между двадцать шестым сентября и третьим октября 1849 года. Когда он объявился в Балтиморе, при нем не оказалось денег, одет он был в чужую дешевую и грязную одежду, но все еще держал в руках ротанговую трость, которую одолжил у одного из знакомых в Ричмонде.