Ему не хотелось встречаться с соперником, но личные чувства пришлось побороть.
Они встретили графа Фернана в парке. Он сделал Мадлен замечание по по–воду того, что она опять куда–то исчезла, не предупредив его. Робеспьер всту–пился за девушку, но Фернан пропустил его слова мимо ушей.
— Мадлен, — строго сказал он, — сейчас мы с этим человеком будем говорить на серьезные темы. Вам лучше уйти.
— Почему? — удивился Максимильен. — Мадмуазель может принять участие в беседе.
— Нет, мне лучше уйти! — сказала девушка.
Робеспьера взяла досада. С какой стати Мадлен позволяет этому типу так обращаться с ней. И вообще, что она в нем нашла? Красотой он не блистает, умом тоже, производит впечатление неуверенного в себе человека, который все–гда рад отыграться на слабом.
Фернан смерил студента надменным взглядом. Робеспьер без труда понял, что произвел на аристократа не ахти какое впечатление. Граф держался подчерк–нуто высокомерно, давая понять, что своей беседой он оказывает великую честь никчемному простолюдину.
— Вы друг Жан — Жака, прошу вас, расскажите, о чем обычно вы беседуете с ним, — сказал студент, не обратив на манеры Фернана никакого внимания.
— Да, я его лучший друг! — с явным тщеславием произнес граф. — Мы гово–рим с ним о философии, прошлом и будущем. Еще я слушаю его наставления. К сожалению, последнее время я с ним давно не виделся, Жан — Жак стал очень скрытен. Он избегает даже меня.
— У меня есть все основания считать, что над Руссо нависла опасность, — сказал Робеспьер. — Он делился с вами своими переживаниями?
— Да, — кивнул Фернан. — Он панически чего–то боится. Постоянно твердит, что его хотят убить! Но не стоит принимать слова Жан — Жака всерьез…
— Почему вы так думаете?
— Эти подозрения беспочвенны! А зачем вы так интересуетесь этим?
Говорил граф настороженно, точно боясь сказать лишнее. Робеспьер понял, что Фернан пожалел, что согласился поговорить с ним.
— Я считаю себя учеником Руссо и хочу предотвратить его гибель, — отве–тил студент.
Фернан усмехнулся, однако усмешка не смогла скрыть промелькнувшего беспокойства.
— По–моему, вы просто лезете не в свои дела! — сказал он.
— Возможно, — согласился Робеспьер. — Но почему вас это вдруг взволнова–ло?
— Мне все равно! — сказал граф.
С этими словами он развернулся и зашагал проч.
— Еще один фальшивый друг Жан — Жака, — вздохнул Робеспьер. — Я уверен, что он крутится у великого философа, чтобы потешить свое самолюбие, а потом рассказать своим приятелям в Париже: «Я лучший друг Руссо! Он мне доверяет больше, чем остальным!». Старики очень любят внимательных и услужливых молодых людей. Увы, Жан — Жак тоже не исключение. Хотя, наверняка, он запо–дозрил что–то неладное раз теперь не хочет видеть графа.
Размышления Робеспьера прервали двое детей. Поль и Светлана. Они были тоже из Арраса, как и Максимильен, и так получилось, что их визит к бабушке совпал с визитом Робеспьера. Бабушка детей, мадам Лемус, сдавала Максу дач–ный домик на время пребывания в Эрменонвиле.
— Мы видели Руссо, — сказала Светик, светловолосая девочка лет пяти.
— Да, он совсем плох, — добавил ее брат, который был старше сестры на два года. — С тех пор как пропала его собака, он стал чего–то бояться еще больше.
— Какая собака? — поинтересовался Робеспьер.
— Рыжая, по кличке Леди! — пояснила девочка. — Она его охраняла. Мы так любили эту собаку!
Брат с сестрой принялись описывать Леди, по которой уже успели соску–читься.
Слова ребят заставили студента призадуматься. Исчезновение собаки пока–залось ему не случайным.
Свидание
В гостиной Летнего дома были две женщины: старуха Лавассер и ее дочь Те–реза, женщина немолодая, но еще не утратившая былую красоту. Тереза была очень полной, низкого роста, ее темно–карие глаза ничего не выражали. Одева–лась она просто и безвкусно в цветастые платья из дешевых тканей. Мадам Руссо считала себя еще молодой и способной привлекать мужчин.
Пышные темные волосы Тереза подбирала под шляпку или чепец. Она, как и ее мать, считала себя парижанкой и поглядывала на деревенских жителей немно–го свысока.
Женщина мыла посуду, ее движения были медленными и неторопливыми, она старательно, медленно минут десять чистила каждую тарелку, потом осторожно клала ее на стол, брала следующую. Все это делалось еле–еле и напоминало ка–кое–то сонное царство.
— Тереза, ты еле шевелишься! — прикрикнула на нее старуха. — Уже час во–зишься с посудой!