Потребностям этой Драгоценной Живой Воды служили бракосочетания и в династических интересах царствующих домов. Конечно, не исключалась и любовь молодых. Однако они сами, их чувства, принципы их политики — все было эманацией этой особой Воды, ее творением, малым, бренным, преходящим, подчиненным лишь тому, чтобы она могла протекать во времени…
Но в этом был и проблеск надежды. Ибо хотя людям и была отведена некая служебная, второстепенная роль, они тем не менее были очень нужны этому потоку. Ах, если б они еще знали, куда он течет!..
Окончательный синтез знаний о драгоценной, живой воде, извечной реке клеточной плазмы и органической связи с нею человека я обнаружил на 21-й странице кодекса Лауд (см. фото 5). Исключительному значению представленных здесь сцен соответствовало графическое их исполнение. Идеально скомпанованный, прозрачный рисунок, восхищающий правильностью и точностью повторяющихся знаков, твердость, четкость и чистота линий, их элегантная выразительность заставляли думать о прекрасно разработанной, рафинированной технике, наверняка включавшей не только линейки, лекала и шаблоны, но и перья или приборы, близкие к рейсфедеру, которые, однако, и сегодня не дадут более совершенного результата.
Суть двух изображенных внизу сцен представилась мне прекрасным итогом всего того, что я уже сказал себе о биологическом знании в Древней Мексике. Справа, в нижнем углу, темный, мглистый фон с перьями кецаля означает его укрытую, невидимую человеческому глазу сферу. Скелетоподобное существо с черепом и… отросшими человеческими руками и ногой были, счел я, теми костями, которые Кецалькоатль вынес из Миктлана. Это — время, когда генетический скелет облекается плотью. Вот второй череп… уже частью покрылся волосами, в которых светятся столь важные для воссоздания жизни «драгоценные камни» — клетки с ядрами. Тут же два змея, «живые зародыши воды» — символы бивалентных хромосом, полосчатых лент, — первоначальная ипостась Кецалькоатля. И сам Кецалькоатль! Бог, как процесс творения человека, с палочкой полосчатой Х-хромосомы на лбу. Преобразовавшись из змееподобного создания — генетической «записи», — он уже выставил из невидимого мира свои человеческие руку и голову, под маской Эекатля — бога души, сознания, духа.
Таково происхождение каждого из нас.
Левый рисунок внизу изображает то же самое. Но уже как бы в глобальном масштабе. Река драгоценной воды — сама жизнь, течет по руслу, выстеленному перьями — хромосомами. В ее потоке плывут ножи, окровавленные с двух сторон, выражая идею бесконечных делений — сущность течения этой реки жизни. И тут вот высунутая из потока рука человека. Да, да! И та самая, которую на рисунке рядом выставляет Кецалькоатль. Но здесь она уже покрыта кожей и с браслетом на кисти.
Перед нами не взывающий о помощи утопающий, а человек, стремящийся выйти вовне из этой текучей, волнующейся массы. Она становится его телом от загустения краешка жидкости. А тело, другое, во всей красе уже шествует, облаченное в кожу, с маской Эекатля на животе, с покаянными остриями в одной руке. Повернувшись лицом к реке, из которой он вынырнул, человек многообещающим движением пальца второй руки вызывает другого, еще только возникающего, и что-то ему «говорит» лентою, явленною из его рта как струйки пара. Может, о тех лентах, в которых надежда на вечную жизнь?..
Вот окончательно, без оговорок изреченная правда о человеке! Не был он никакой колонией хромосом или генов. Если я об этом и размышлял, то только в мечтаниях своего существа, жаждущего быть всегда если не собой, то, во всяком случае, хоть чем-то, составленным из частичек фиксированных, постоянных и значительных.
Миштеки развеяли мои заблуждения. Они прекрасно знали, что мы есть нечто столь же преходящее, как водоворот или волна на воде. Одно из миллиардов воплощений этой воды. Она застывает на мгновение, сгущается, обволакивает свои полосчатые ленты, нарастает вокруг них, вздымается бурунчиком, складываясь в указанные ими формы. А потом, когда созданное ею существо оказывается на вершине своего бытия, откидывает его, как выброшенный на берег песок, отделяет от себя, чтобы оно распалось на мертвые составляющие, растворилось там и впиталось в нежную материю Земли.
Но при этом нечто сулит ему частичное вознаграждение: новое смешение с потоками великой Живой Воды, новое воплощение в иную, столь же невечную структуру.
В кодексе Виндобоненси я нашел страницу, которая эти сведения о живой воде повторяла и расширяла, показывая способ, к которому прибегает природа для поддержания жизни в мире. Эта рисованная «глава» книги показалась мне заслуживающей особого доверия, потому что говорила она относительно растения абсолютно то же самое, что кодекс Лауд сказал о человеке.