На Монте-Альбане, горе со срезанной вершиной, застроенной десятками дворцов, пирамид, святилищ, урны заполняют подземные склепы, вырубленные в скалах, — это места захоронения вельмож сапотеков.
У многих народов мира склеп есть место, где человек совершает переход в мир иной, в царство мертвых, в обитель духов. Чтобы обеспечить умершему достойный прием там — в будущей его внеземной жизни, — производят церемониальное погребение и еще снабжают усопшего не только предметами обихода, пищей и напитками, но и записанными и изображенными на коре, глиняных табличках, папирусе, бумаге и олеографиях, молитвами, заклинаниями и символами, благодаря чему, по верованию, Боги (бог) отнесутся благосклонней к посвященному в их таинства.
Именно к таким, я полагаю, символам относится делящаяся хромосома, которую держат в руке божки, изваянные в виде урны.
Жизнь на Земле непрерывна благодаря нескончаемому делению клеток организмов. Ничто не рождается из ничего. Новые клетки, строящие тело — растения или животного, — возникают исключительно этим, единственным способом: капля цитоплазмы, окруженная оболочкой, — клетка распадается на две новые и, омоложенная таким раздвоением, живет в двух дочерних, до следующего деления. А начало делению дают хромосомы.
Каждая из сорока шести хромосом клетки человеческого организма копирует самое себя. Вдоль ее длинной, змеевидной нити синтезируется другая, новая хромосома, во всем подобная исходной. Ясно, что удваивается не только форма, но и генетическая информация, содержащаяся в хромосоме, и это самое главное.
Некоторое время обе хромосомы соединены еще одна с другой в месте, называемом центромерой, и носят общее название — бивалента. Перед делением бивалента извивается и съеживается, принимая форму двух палочек, после чего центромера разделяется и позволяет палочкам начать свой путь к двум половинкам клетки. Теперь оболочка клетки перехватывается в одном месте, как у рыбьего пузыря, и образуются две дочерние клетки, каждая из которых содержит идентичный набор из сорока шести хромосом.
Так развивается и идет жизнь. Это настоящая тайна, которую стоило унести с собою в могилу. Но не для того, чтобы спрятать ее от живых — они ее знали, — а чтобы вечно преисполняться бодрости из сознания разделенного с богами понимания того, что люди всего лишь недолговечные их творения, результат непонятной деятельности животворных палочек.
Именно они находились в сапотекских могилах — хромосомы, удвоившихеся в творящем акте умножения информации о жизни, еще связанные центромерой, но по концам уже расходящиеся, каждая в свою сторону, в стремлении начать самостоятельную жизнь.
И не только в могилах. Я без труда отыскал их на страницах миштекских кодексов — рисованных книг. Когда и те, и другие я сравнивал со снимками хромосом, сделанными под микроскопом, то в миштекских изображениях не нашел ничего такого, что могло бы поколебать мое мнение. Ну а если и были еще какие-то сомнения, то тотчас рассеялись, когда я взял в руки новейший труд по биохимии: ученый смело представил центромеру как своего рода поясок или застежку, хотя в действительности это место хромосомы выглядит иначе — как всего лишь сужение. По-видимому, автор вот так хотел выразить идею связи двух палочек. И сделал это, не ведая, что за много столетий до него то же самое запечатлел миштекский художник.
Потом мне пришло в голову, что идея разделяющихся хромосомных палочек объясняет и происхождение иероглифа оллин (ollin) — «движение», «землетрясение», — применявшегося в Древней Мексике для обозначения одного из двадцати дней тогдашнего календарного месяца. Этот иероглиф в многочисленных его стилизованных вариантах и видах значений встречается на керамике, каменных рельефах, фресках в святилищах и дворцах. Кроме двух палочек он часто включает одну или две окружности с еще меньшей окружностью в их центре, что напоминает схему клетки с ядром.
Но что еще, кроме этих чисто внешних подобий, свидетельствует о возможной связи иероглифа с бивалентой и клеткой?