Оказывается, я был не одинок в разрешении проблемы генов, да и древние символы мексиканцев, похоже, не были, как говорится, притянуты к ней за хвост. Современный биолог, Доукинс, размышляя о сущности генов как органического механизма, обеспечивающего продолжение жизни на Земле, тоже видел необходимость в их дифференциации, коли говорил:
«Если рассматривать хромосому как основную генетическую единицу, то история ее жизни занимает всего лишь одно поколение».
Так происходит потому, что «содержание» хромосом изменяется от тела к телу и никогда не повторяется дважды. Разве что за исключением случая однояйцевых близнецов, рожденных на основе единого генотипа. И дальше:
«Индивидуумы являются объектами не постоянными, а текучими. Хромосомы, как набор карт на руках у игроков после многочисленных раздач, перемешиваются до неузнаваемости. Но сами карты при этом сохраняются. Карта — это гены. Гены не уничтожаются при кроссинговере. Они лишь меняют партнера и двигаются дальше. Конечно двигаются! Это их задача! Они — репликанты, а мы их машины для выживания. Стоит нам выполнить свою задачу, и нас отбрасывают в сторону. Но вот гены-то — жители геологических периодов времени…»
Это свойство генов, их существование как малых генетических единиц в бесчисленных копиях обеспечивает им выживание в эволюционно значимом времени, в отличие не только от хромосом, но уже и индивидуумов, групп или видов, которые такой возможности не имеют.
«Другим аспектом исключительности гена есть то, что он не стареет, вероятность его смерти не зависит от времени. Он переносится из тела в тело через поколения. Манипулируя телами на своем «личном» пути к своим «личным» целям, покидая смертные тела прежде, чем те одряхлеют и умрут».
Таким образом, Доукинс был склонен признать», что у генов особое положение, особая роль внутри живой материи. И наконец, он высказал мысль, которая оказалась мне прекрасным комментарием к моему «переводу» 16-й страницы, которая сводит человека до уровня объекта, реплицирующего гены. Он писал:
«Некоторые пользуются метафорой «колония», описывая тело как колонию клеток. Я предпочитаю думать о теле как о колонии генов, а о клетках— как о предприятиях, необходимых для химического производства генов».
После штудирования Доукинса, его пространных и исчерпывающих доводов, однозначно говорящих в пользу исключительной роли генов, я пришел к выводу, что если я не ошибаюсь и кодексы действительно несут в себе биологическое содержание, то идея гена должна найти в них графическое отображение. Исходя из этого предположения, я принялся сравнивать современные изображения хромосом с нарисованными в кодексах лентами, которые украшали
УЗКИЕ И ШИРОКИЕ ПОЛОСКИ
Результат сказался незамедлительно. Пожалуй, это было слишком удивительно, чтобы быть правдой. Но сколько раз можно повторять одно и то же?
Так вот, на 75-й странице безотказного Нутталя есть рисунок, который можно принять чуть ли не за хрестоматийную иллюстрацию свойств хромосом. Это — лента, часто выполняющая роль набедренной повязки Кецалькоатля.
Левая ее часть, украшенная двумя полосками, узкой и широкой, почти точно отображает рисунок Х-хромосомы млекопитающих, взятый из современного специального труда — книги «Размножение млекопитающих». Там в подписи я и прочел: «Необходимо заметить, что на всех хромосомах проступают две одинаковые полоски — более толстая и более тонкая».
Правая же часть миштекского иероглифа изображает уже раздвоенную ленту или палочку, с дважды повторенной такой же полосчатостью, то есть показанную так, словно первоначальный объект создал копию самого себя, а полоски отразили друг друга. Именно на таком принципе — самосохраняемого удвоения — хромосомы создают собственных двойников, тем самым копируя свои полоски и свое генное содержание.
Раздумывая, почему древние миштеки выбрали именно Х-хромосому млекопитающих с ее полосчастьстью в качестве изображения идеи генов, я обратился к тексту названной выше работы и там нашел объяснение. Х-хромосома, прежде всего, является носителем половых признаков и как таковая в женском («XX») либо мужском («ХУ») «комплекте» хромосом имеется у всех типов позвоночных и беспозвоночных животных, а также у некоторых растений. Затем, ь то время как у млекопитающих различные части генома подвергались в процессе эволюции значительным изменениям, древний механизм полового детерминизма сохранился целиком. Таким образом, в мире хромосом нет ничего, что можно было бы отразить более универсальным символом.