Однажды, отправляясь в Париж, Лиля и В. А. Катанян ожидали посадки в Шереметьевском аэропорту. Самолет прилетал из Токио и после часовой остановки в Москве продолжал свой путь до Парижа. В группе прибывших из Токио транзитных пассажиров оказался один человек, который мельком был знаком с Лилей по ее предыдущим визитам во французскую столицу. Это позволило ему подойти к Лиле, напомнить о прежней встрече и сказать, что один господин, его коллега, хотел бы с ней познакомиться. Пассажира звали Пьер Берже, он работал директором в фирме Ива Сен-Лорана. А «коллегой», пожелавшим познакомиться с Лилей, оказался сам Ив: пожилая дама с огромными глазами немыслимой красоты, так отличавшаяся от аэродромной толпы, не могла не привлечь его внимания. Скорее всего, и он тоже, как Пьер Берже, видел Лилю в Париже: ведь в первые послевоенные годы, да и позже, бывая в гостях у Арагонов, она с удовольствием вела там светскую жизнь. Весь полет они проболтали о модах (любимая Лилина тема!) — разговор был в общем-то ни к чему никого не обязывающим и по логике не должен был иметь никакой перспективы на продолжение.
И однако — имел! Разыскать Лилю в Париже было, естественно, проще простого. Цветы прибыли уже назавтра, за ними — приглашение на обед, и так — едва ли не каждый день. Лиля сразу же вошла в общество Сен-Лорана. Художник Жак Гранж, актер Паскаль Грегори, так называемая «золотая молодежь», или «мальчики Сен-Лорана», — в этой среде и проходили все ее парижские дни. Арагон как-то отошел на второй план, да и у него теперь была другая жизнь, не зажатая присутствием Эльзы.
Газета «Монд», которой Лиля дала интервью, сообщила с ее слов, что после смерти Эльзы Арагон предложил ей и Василию Абгаровичу переехать во Францию и жить с ним. Лиля заплакала: «У меня в Москве все, там мой язык, там мои несчастья. Таму меня Брик и Маяковский. И я не могу это оставить. Для чего? Чтобы здесь есть ананасы и рябчиков жевать? Там моя родина, мой дом — там». Хотя Лиля вряд ли в живом разговоре, даже и с журналистом, изъяснялась газетными клише, она конечно Ясе ни при каких условиях не собиралась «под занавес» уезжать навсегда во Францию, сколько бы ее ни любила, и оказаться там фактически приживалкой. Но было ли вообще искренним предложение Арагона? Хотелось ли ему самому перейти из-под контроля жены под контроль свояченицы?
Пора бы уже назвать вещи своими именами, без ханжества и стыдливых ужимок, как это и принято сейчас (порой, увы, с перехлестами, но мы попытаемся их избежать). При жизни Эльзы Арагон не мог проявить специфические особенности своей сексуальной ориентации, безуспешно, как видно, им подавлявшейся долгие годы, и лишь теперь получил волю, которой спешил воспользоваться, хорошо сознавая, что время уходит. Ближайшим другом Арагона стал литератор Жан Риста, которому в близком будущем предстоит оказаться его душеприказчиком и единственным наследником (стало быть, и наследником Эльзы Триоле, прежде всего ее авторских прав), обойдя в этом и Лилю, и В. А. Катаняна — после ее смерти. (Как пишет В. В. Катанян, его отец в 1979 году пытался «выцарапать» у Арагона письма Лили Эльзе, но тот даже «отказался разговаривать на эту тему».)
О разительных переменах, которые произошли с Арагоном, вполне красноречиво говорит такой, например, факт. Прочитав самые первые вещи никому еще не известного Эдуарда Лимонова и безошибочно, как всегда, поняв, что имеет дело с даровитым писателем, Лиля дала ему, перед его отбытием в эмиграцию, рекомендательное письмо к Арагону. «Допуск к телу» находился уже безраздельно в руках Жана Риста, и он не состоялся. Даже просто письмо, и то Арагону не передал… Представить себе нечто подобное в минувшие десятилетия было попросту невозможно.
Единичные встречи Лили с Арагоном в Париже после смерти Эльзы — это встречи фактически с совсем другим человеком. Не с «Арагошенькой», а со знатным писателем Луи Арагоном, преисполненным совсем иных чувств. Все свое время он проводил теперь в обществе Жана Риста и его друзей. Лиля осталась лишь памятью об уже перевернутой странице жизни. Оттого и теперешнее ее пребывание в Париже ничуть не походило на те, которые были раньше: образ жизни другой, и люди совершенно другие. Хотя бы уже потому, что — не из «левого спектра»…
Дорогие подарки, которые Лиля получала изо дня в день, роскошные приемы, увеселительные поездки — возвращение в молодость казалось уже не мифом, а вполне осязаемой реальностью. Но был еще один человек из того же самого общества, который не просто весело проводил с ней время, а совсем не на шутку влюбился.