Иудей этот, Саул-Павел, т. е. Саул маленький, был ужасным маленьким человечком, сгустком пламени в хилом теле, робким смельчаком, гордым злюкой, неутомимым калекой, мозгляком, исполненным божественной силы, босяком, которому суждено было покорить мир. Сатана мучил его и искушал, Иисус подкреплял его. Он был больше приспособлен к тому, чтобы поражать, волновать и воспламенять аудиторию, чем к тому, чтобы делать палатки или сооружать навесы.
По истечении некоторого времени к нему присоединились два других христианина Сильван (Силуан) и Тимофей. Они принесли с собой новости о фессалоникийской общине, основанной Павлом и ими во время опасного путешествия, совершенного за счет общины в Филиппах, к которой принадлежала щедрая и ревностная торговка багряницей[132]. Они принесли с собой так же денег из доброй Македонии[133].
Павел смог на некоторое время расстаться с молотом и веревками и «повиноваться побуждению духа»[134]. Полный благородной радости, счастливый, особенно, тем, что не зря пришлось им перенести нужду и опасности, он обратился «в духе» к фессалоникийцам, которые верили в бога и мессию. Он написал для нит послание, которое, как и другие его послания, было пастырским излиянием, нарочито составленной и ритмованной инструкцией, написанной так, как если бы он, непосредственно находясь пред ними, произносил ее.
Это послание, которое Павел продиктовал, мерно читая по библейской манере с легким припевом, до нас дошло. Оно несколько старше того года, когда Галлион сделался проконсулом Ахайи (51–52). Это наиболее древний документ, где фигурируют имя Иисуса.
Покинув Коринф, Павел отправил несколько посланий такого же рода к святым этого города, среди которых его влияние оспаривалось другими пропагандистами. Из Азии он писал также своим любезным филиппийцам[135], колоссянам, которых он не знал, и галатам, которые угрожали отколоться от него.
Наконец, возвратившись в Коринф, около 54–55 г.г., он обратился с тщательно изготовленным образцом своего благовестил к римлянам, которые, не зная его еще, уже его видели.
Послания Павла являются первыми памятниками христианства. От их рассмотрения зависит ответ на вопрос: является ли Иисус обожествленным иудейским мятежником малого калибра? Имеет ли христианская мистерия своим источником какую-то определенную сумму фактов?
В обращении послания к фессалоникийцам произнесено имя Иисуса, при чем стоит оно на-ряду с именем бога:
«Павел и Силуан и Тимофей церкви фессалоникской в боге-отце и господе Иисусе христе».
На мистическом языке Павла «быть во Иисусе» или «во Христе» или в господе означает практически то же самое, что быть в боге. Фессалоникийцы суть «в боге Иисусе». Филиппийцы «суть в Иисусе»[136]. Смысл здесь один и тот же. Иисус является наиболее точным проявлением бога.
Это тесное родство между богом и Иисусом обнаруживается несколько дальше курьезным грамматическим оборотом:
«Сам же он, бог и отец наш и господь наш Иисус Христос да управит путь наш к вам»[137].
Местоимение «он» и глагол «управить» поставлены в единственном числе, хотя они относятся одновременно к богу и Иисусу. Синтаксис выдает здесь подоплеку мысли. Да, конечно, Иисус отличен от бога: здесь совершенно необходимо различение. Но если говорить быстро и без передышки, то Иисус оказывается самим богом. Иисус и бог не образуют множественного числа.
Не подлежащая произнесению тетраграмма у 70 толковников, переводится обыкновенно — «господь» (кириос). Павел, не рискуя впасть в кощунство, называет Иисуса господом. Он открывает свою греческую библию, читает там какой-нибудь текст, где говорится о Ягве, и считает совершенно естественным приложение его к Иисусу.
Мы очень скоро наталкиваемся на пример подобного рода. Захария (XIV, 5) предсказывает: «И придет господь бог мой и все святые с ним». Павел возвещает фессалоникийцам «пришествие нашего господа Иисуса со всеми его святыми»[138]. Захария говорит — Ягве, Павел говорит — Иисус и считает это тождественным.
135
Я думаю, что послание написанное из тюрьмы, не относится ко времени римского пленения Павла, а к периоду сидения в тюрьме, который должен был предшествовать осуждению на съедение зверьми в Эфесе (1 Кор. XV, 32). См. «Reconstitution et classement de lettres de st Paul в Rev. de l’histoire de relig.», 1923, I, 23–27. Я считаю неподлинным второе послание к фессалоникийцам, послание к эфесянам, послания к Титу и Тимофею, за исключением Тита, III, 12–15, и II Тим. 9–22.