Проблема Иисуса не является обыкновенной исторической трудностью. Это одна из тех высоких проблем, в которых себя испытывает, себя проявляет и себя судит дух целой эпохи. Иисус по-разному представлялся мистическому и рационалистическому сознанию 17-го века, философской школе Энциклопедии, романтическому вкусу Ренана, испытавшему на себе влияние исторического материализма Луази. Ныне прогресс социологического метода открывает новые горизонты и точки зрения. Я уверен, что в 1940 году Иисус уже целиком перейдет из плана материальных фактов в план коллективных умственных представлений.
На взгляд историка все, что касается Иисуса, будет принадлежать к истории идей, а не к истории фактов. Однако, все их значение в целом может быть уловлено только социологом. Французская социологическая школа установила, что священные представления являются весьма определенными и устойчивыми фактами, объектами точного описания и науки, т. е. реальными вещами. История Иисуса является коллективным представлением, имеющим священную природу. О этой точки зрения она должно служить объектом точного исследования и одной из величайших вещей во всеобщей истории.
Концепции этого порядка соприкасаются с реальностью символической и глубокой стороной. Они выражают некоторые темные отношения между вселенной и человечеством, выразить которые рациональные концепции бессильны. Но было бы наивным думать, что они необходимо связаны с каким нибудь реальным фактом. Если бы было так,» то эвгемеризм должен был бы объяснить всех богов. Озирис должен был бы быть древним фараоном, Аттис пастухом среди прочих фригийских пастухов, Адонис хананейским охотником, Деметра эгейской крестьянкой, а Митра персидским принцем. Думать, что человечество было неспособно создать себе бога Иисуса, если бы сначала не существовал человек по имени Иисус, значит безосновательно сомневаться в верховном творческом гении религии.
Напротив, частный факт не мог бы послужить источником для появления божества широкого масштаба. Существование личности по имени Иисус, если бы оно было доказано, лишило бы христианство его специфически религиозного характера. Гиперболически раздутое воспоминание о великом покойнике едва ли может быть названо религией. Божественное имеет свой особый мир. Вы можете как угодно возвысить человека, вы из него не сделаете настоящего бога.
Иисус по своему характеру настоящий бог. Вот почему он не мог быть историческим человеком. Для того, чтобы объяснить, как исторический человек смог бы сделаться Иисусом Павла, пришлось бы нагромоздить слишком много невероятных и неправдоподобных догадок. Не лучше ли здесь соблюсти некоторую экономию?
Чем больше я размышляю над этим вопросом, тем больше я убеждаюсь, что исторический Иисус может быть целиком приемлем лишь для верующих и понят только ими.
Для верующих Иисус является существом единственным в своем роде, вечным богочеловеком, который воплотился для того, чтобы научить нас и умереть за нас, который умер, как человек, воскрес, как бог, и вознесся на небо, в свою настоящую обитель, где он ждет часа, когда он будет судить все народы, христианские и нехристианские, живых и мертвых, всех людей.
Это верование, в архаической, но еще не закостеневшей форме, наполняет первые документы, которые говорят об Иисусе: послания Павла. Павел не является биографом мудреца и мученика, он апостол богочеловека. И евангелия погружены в атмосферу павлова богословия, в пламенную лаву христианского культа. Поэты, которые их составили, взволнованные аудитории, которые их слушали, вовсе не думали, что они читают и слушают жизнеописание святого, они видели в этом историю богочеловека, от которой зависело их спасение.
Верующие обладают ключом к этим древним текстам. Они их читают без труда, они проникают в их подлинный смысл. Они могут желать объяснения той или иной детали. Они не наталкиваются здесь на какие нибудь принципиальные трудности. Для них нет загадки Иисуса. Препятствия, где я пасую, а именно вопроса, как мог Павел поклоняться иудею, своему современнику, наделяя его атрибутами Ягве, для верующих не существует. Павел, мол, рассматривал Иисуса как бога потому, что Иисус действительно был таковым. Верующим все ясно. Они могут только жалеть тех, которые говорят, что им это неясно.
В истолковании текстов их положение является завидным. Они буквально понимают и целиком приемлют те самые, документы, которые критиками подвергаются сложнейшим операциям и, над которыми проделываются самые рискованные рассечения. Если сын божий существует (а для верующих уж одно это «если» является богохульством), то все, что есть у Павла и в евангелиях должно быть принято буквально: это евангельские словеса. Стоит только чтобы это «если» было принято, как ортодоксальный истолкователь оказывается в выгодном положении.