В противоположность иезуанистам, представители мифологической школы считают всякую попытку «вычитать» из евангелий биографию исторического Иисуса наперед обреченной на неудачу. Так как в новом завете нет ни одной строчки, которая не являлась бы свидетельством о боге Иисусе христе, так как в мировой литературе нет никаких непосредственных следов существования галилеянина Иисуса, так как все детали евангельской биографии Иисусa легко сводятся к историзованным мифам и обрядам, так как самое имя «Иисус» («Иегошуа» — «Ягве спасает», «Ягве помогает») служило в древней иудее магическим, культовым именем, так как, наконец, вся история религии полным — полна аналогий спасителю-христу ранних христиан, то нет никаких оснований сомневаться в том, что Иисуса, как исторической личности не существовало. Отдельные представители мифологической школы по-разному объясняют процесс историзации мифа об Иисусе (одни вслед за Дюпюи дают ему астралистическое объяснение, другие подчеркивают влияние ветхозаветных внушений, третьи устанавливают эллинистическое влияние), но в одном вопросе все согласны: Иисус из Назарета это личность апостериорная, т. е. сочиненная, сфантазированная в интересах церкви после того, как возник и стал утверждаться культ бога христа.
Если присмотреться внимательнее к аргументации современных иезуанистов разного толка, то окажется, что их позиция, в конечном счете, обусловливается двояко. Одни их них, признавая мифичность большинства рассказов нового завета, все же не могут примириться с мыслью, что все содержание евангелий является вымыслом, который подсказан благочестием или корыстью. Анри Барбюсс, например, по собственному признанию, «не может избавиться от впечатления», что в действительности «кто-то прошел — мало известный еврейский пророк, который проповедовал и был распят». Другие, признавая большую или меньшую недостоверность евангелий, самым непререкаемым свидетельством в пользу исторического Иисуса, считают самое существование христианства. Их исходная точка зрения отчетливо выражена была в свое время Гарнаком: «Немыслимо понять начало движения, подобного возникновению христианской религии, если не представить себе основателя его в качестве исторической личности — больше того, пришлось бы сочинить такового, если бы предание случайно нам ничего о нем не рассказало».
Для этой группы иезуанистов исторический Иисус нужен, как «спичка», от которой зажегся «пожар» или «факел» христианства.
Луази, например, довольно прозрачно говорит о шатком положении иезуанистов: «Если Иисус не был осужден на смерть, как царь иудейский, т. е. как мессия, на основании его собственного признания, то можно с полным правом утверждать, что его не существовало». Значит, Луази в итоге своей многолетней работы над критикой новозаветных текстов считает возможным сохранить лишь факт распятия мессии и то потому, что иначе, по его убеждению, невозможно объяснить самое появление христианства. Что касается первой группы иезуанистов, то Мифологи совершенно резонно отводят ссылки на «впечатление», производимое новозаветной литературой: это настолько субъективный момент, что если он не выдерживает критики фактов, то на нем строить научные гипотезы не приходится. На соображение же второй группы иезуанистов, кажущееся, на первый взгляд, очень убедительным, исчерпывающий и убийственный ответ дает предлагаемая русскому читателю «Загадка Иисуса».
Автор ее, Поль Кушу, является главой французской мифологической школы. Под его редакцией в крупном парижском издательстве Ридера вышло уже несколько десятков монографий по истории и социологии религии. По своей идеологии он буржуазный атеист, принадлежащий к радикальным слоям французской интеллигенции (он был врачом и другом А. Франса). Настоящая работа опубликована им в 1924 г. Она предполагает у читателя некоторое знакомство с вопросом о существовании хрйста.
Кушу не задерживается на анализе и вскрытии противоречий и нелепостей в новозаветной литературе. Это уже давно преодоленный этап в христологии. «Чудеса евангелий не представляли бы собой никакого затруднения; будь они во сто раз более многочисленными, я бы не стал нимало сомневаться в историческом существовании Иисуса». Кушу заостряет всю проблему Иисуса на другом, более существенном, моменте.