Как уже упоминалось, в дневниках Николаева, его письмах и других записях нет ничего, позволяющего предположить, что мотивом убийства была ревность. Драуле, знала о дневнике. На допросах она говорила, что он предназначался в основном для детей. Но потом постепенно он все больше и больше стал отражать подавленное настроение Николаева и его беспокойство, как дальше содержать семью. Драуле помогала ему вести дневник до августа; с августа она была в отпуске и не помнила, видела ли дневник после отпуска[781].
Если у Николаева были какие-то подозрения относительно отношений своей жены с Кировым, то он, наверное, хотел скрыть от нее свою ревность и подозрения. Но мы знаем о существовании других записей и писем, которые он не показывал жене. Однако и в них нет никаких упоминаний о ревности. Возможно, что какие-то записи из дневника, где говорится о ревности, были изъяты органами. Но мы уже говорили, наверное, странно, что о подобных фрагментах дневника ничего не знал Люшков.
Молотов, который, как мы знаем, присутствовал при допросе Сталиным Николаева, упоминал в своей беседе с Чуевым, что, по его мнению, «женщины там ни при чем». Тем не менее это может быть просто отражением циркулировавших в то время слухов. История, которая в наибольшей степени могла бы подтвердить версию ревности, как мотива убийства, была опубликована Павлом Судоплатовым в 1994 г. Как уже упоминалось в гл. 6, после убийства НКВД проверил все любовные связи Кирова с балеринами Большого театра в Москве и Мариинского театра в Ленинграде. Предполагается, что у Кирова вообще было много любовниц в обеих столицах. Одной из них, как полагают, и была Мильда Драуле.
По данным Судоплатова, его источниками информации были своя жена и генерала Л. Ф. Райхмана, который в то время занимал должность начальника отдела контрразведки в Ленинграде. Судоплатов утверждает, что руководители НКВД (особенно те из них, кто был знаком с частной жизнью Кирова) хорошо знали, что мотивом убийства была ревность обманутого мужа. Однако никто не осмеливался говорить об этом, т. к. Сталин приказал разрабатывать версию зиновьевского заговора, а противоречить Сталину было опасно. Помимо желания нанести удар по оппозиции, у Сталина якобы были все причины скрывать истории об амурных похождениях Кирова.
Вот что пишет об этом Судоплатов: «Коммунистическая партия, требовавшая от своих членов безупречного поведения в личной жизни, не могла объявить во всеуслышание, что один из ее столпов, руководитель ленинградской партийной организации, в действительности запутался в связях с замужними женщинами»[782]. По данным Судоплатова, именно по этой причине историки партии никогда не приводили никаких деталей интимной жизни Кирова. Общее мнение было таково, что роман Кирова и Мильды Драуле имел такие фатальные последствия именно из-за ревности Николаева. При этом обнародование деталей частной жизни Кирова могло нарушить священное партийное правило — никогда не поднимать завесу, скрывающую частную жизнь членов Политбюро.
Рассказ Судоплатова содержит в себе ряд деталей, не упоминаемых другими источниками. После того как Николаев был исключен из партии, Драуле якобы обратилась за помощью к Кирову, и тот обеспечил его восстановление в рядах ВКП(б). Предположительно, Драуле в момент убийства Кирова была на грани развода с Николаевым. Но версия Судоплатова содержит в себе пару неточностей. Он утверждает, что Мильда Драуле работала официанткой в секретариате Кирова. Возможно, она действительно начинала в этом качестве: по данным Кирилиной, в Смольном она сначала работала уборщицей («femme de menage»)[783]. Однако позже, как мы видим, она была переведена на административную должность. Следует сказать, что она перестала работать в Смольном в 1933 г. Более того, Судоплатов утверждал, что Николаев не только был восстановлен в партии, но и ему дали работу в партийной организации. На самом деле Николаев оставался безработным даже после его восстановления в партии.