Хрущев и другие, считавшие смерть Борисова подозрительной, в полной мере использовали тот факт, что пару лет спустя Малий и Виноградов были расстреляны. Но ничего удивительного в этом нет. Когда НКВД возглавил Ежов, то, по имеющимся данным, во время широкомасштабных репрессий в органах были расстреляны 20 тыс. сотрудников[824]. Если бы Борисов действительно был убит, то выглядело бы еще более странным, если бы Малий и Виноградов не были бы после этого ликвидированы. Точно так же, если бы Кузин знал о готовящемся убийстве Борисова, то было бы странно, что он не пострадал.
История убийства Борисова стала известна общественности во время третьего московского показательного процесса в марте 1938 г. Как мы знаем, в числе подсудимых был и Ягода; одним из предъявленных ему обвинений было участие в убийстве Борисова. Для ликвидации свидетеля Борисова, который мог выдать организаторов убийства Кирова, Запорожец якобы распорядился, чтобы автомобиль, использованный для доставки Борисова в Смольный, попал в аварию[825]. Но Запорожец никак не мог участвовать в этом деле. Следует также помнить, что в своем последнем слове на процессе Ягода отказался от участия в организации данного убийства и заговоре с целью убийства Кирова.
Одним из людей, участвовавших в отправке Борисова на допрос, был ранее упоминавшийся заместитель начальника секретно-политического отдела НКВД в Москве в 1934-1936 гг. Г. С. Люшков. Он рассказал, что утром 2 декабря Ворошилов позвонил Агранову и попросил того немедленно отправить Борисова в Смольный. Приказ был выполнен. Спустя 30 минут Агранову доложили о смерти Борисова. Далее Люшков сказал: «Этот случай выглядел довольно странно, и вызывал сомнения. Трудно сразу сказать, был это несчастный случай или нет». Но, по его мнению, было просто невозможно организовать убийство Борисова в такой короткий промежуток времени. Он также указывает на то обстоятельство, что Запорожец не мог участвовать в организации убийства Борисова по той причине, что в Ленинграде его в это время не было[826].
Конквест полагает, что хотя организация убийства в течение получаса и невозможна, но не существовало никаких препятствий, чтобы спланировать его заранее. По мнению Конквеста, это показывает, что Люшков не знал (или же делал вид, что не знает) о том, что НКВД действительно замешан в этом убийстве[827].
Но как можно было заранее спланировать это убийство? Ведь никто не знал, что Сталин захочет лично допросить Борисова (во всяком случае, именно в это время). Малий и Виноградов на допросе в 1937 г. говорили, что они случайно оказались на дежурстве в тот день. Если бы Сталин захотел допросить Борисова, например, 3 декабря, то в Смольный его сопровождали бы другие сотрудники[828].
Если же, как это полагает Конквест, за убийством стоял Сталин, то зачем он вызвал Борисова на допрос, если опасался, что он может назвать организаторов убийства, — настолько опасался, что заранее был разработан план ликвидации Борисова во время его транспортировки в Смольный? Зачем Ежов и Агранов добивались от Малия и Виноградова «признания» в убийстве, хотя по плану все должно было выглядеть как несчастный случай? Были ли вообще замешаны в заговоре Ежов и Агранов, как это утверждает Конквест[829]? Если Борисов действительно был убит, то, видимо, Сталин был здесь ни при чем. На самом деле все выглядит так, будто кто-то хотел помешать разговору Сталина с Борисовым, во время которого тот мог пролить свет на убийство Кирова. Этим «кем-то» не могли быть ни Ежов, ни Агранов.
О существовании заговора говорили два свидетеля в хрущевские времена. Виноградов и Малий были казнены в 1937 г. Но водитель Кузин пережил тюремное заключение, лагеря и ссылку. В феврале 1956 г. он давал показания Контрольной комиссии ЦК КПСС и рассказал, что, по его мнению, произошло во время автомобильной аварии. Ниже приводится часть его показаний:
Виноградов и Борисов сели в кузов грузовой машины, а Малий сел со мной в кабину. По дороге Малий все время торопил меня. Переезжая улицу Потемкина, Малий вырывает у меня руль и направляет машину на стену дома, а сам пытается выскочить из кабины. Я его задерживаю и не даю ему выскочить. Машина открытой правой дверцей ударилась о стену дома, в результате было стекло дверки разбито. Когда я остановил машину и вышел, посмотрел в кузов, Виноградова в кузове не было, а он бежал, я вскочил в кузов и увидел, что в кузове лежит убитый Борисов, правый висок был в крови. Я закричал, что — убили, убили. В это время ко мне подошел Малий и сказал — не кричи, а то будет и тебе, и сам Малий скрылся. Я после этого Малий и Виноградова не видел до моего освобождения из-под ареста[830].
825
Record of the Court Proceedings in the case of the Anti-Soviet «Bloc of Rights and Trotskyites». 1938. P. 558-559.