Эти показания Кузина и составили основу хрущевской версии событий той роковой поездки. Другим человеком, который давал показания примерно в то же время по делу Борисова, был бывший начальник медицинского отдела Ленинградского управления НКВД С. А. Мамушин, который присутствовал при вскрытии тела Борисова в 1934 г. и подписал протокол патологоанатомического исследования. В своем письме Мамушин утверждал, что смерть Борисова наступила, видимо, не в результате несчастного случая, он был убит[831].
Давайте внимательно рассмотрим эти показания. Есть несколько причин, почему не следует доверять рассказу Кузина в 1956 г. Некоторые детали этой истории выглядят сомнительными, если вообще не абсурдными. Грузовик ехал с большой скоростью; несмотря на это, Малий пытался направить его на стену здания и одновременно выпрыгнуть из него. Это похоже на попытку самоубийства. Эта история становится еще невероятнее, если вспомнить, что Малий сидел справа от водителя (в Советском Союзе движение правостороннее), а руль находится слева. Получается, что Малий пытался выскочить из кабины с той стороны машины, которая вот-вот ударится о стену дома!
Дальнейшая судьба Малия, Виноградова и Кузина объясняет, почему именно Кузин сделал такое заявление. Все троих повторно арестовали в июне 1937 г., основным обвинением было участие в убийстве Борисова. Сначала они не признавались в этом преступлении и утверждали, что произошла автомобильная авария. Кузин во время первых допросов поступал также, но позднее изменил свои показания под сильным давлением следователей. Теперь он заявлял, что Малий неожиданно перехватил руль и резко крутанул его вправо, отчего грузовик врезался в стену дома. На очной ставке с Кузиным Малий и Виноградов продолжали утверждать, что Борисов стал жертвой автомобильной аварии, и отрицали существование плана его убийства. Но месяц спустя они под пытками «признались», что убили Борисова по приказу контрреволюционной группы. Во время судебного процесса они отказались от участия в убийстве Борисова и заявили, что дали ложные показания, чтобы спасти свои жизни. Их расстреляли в 1937 г., а Кузин отделался продолжительным тюремным заключением[832].
Показания Кузина о причинах удара грузовика о стену дома стоили Малию, Виноградову и еще трем сотрудникам НКВД жизни. Следовательно, если бы Кузин в 1956 г. отказался от своих прежних показаний, то это было бы равносильно признанию им своей вины в смерти пяти невинных людей. Более того, его показания вполне совпадали с общими процессами «десталинизации», ярым приверженцем которых был Хрущев. Кузин просто написал то, чего хотели от него власти.
Показания Мамушина, что Борисова убили, тщательно проверила комиссия Яковлева. Так как Мамушин присутствовал при вскрытии тела Борисова, то после XX съезда партии в 1956 г. его несколько раз просили представить по этому поводу свои пояснения. Комиссия Яковлева обнаружила в архиве Контрольной комиссии ЦК КПСС 4 документа, имеющих отношение к показаниям Мамушина по делу Борисова, сделанных им в 1956-1964 гг. 29 марта 1956 г. он утверждал, что в 1934 г. он счел смерть Борисова загадочной. Из двух документов 1960 и 1961 гг. видно, что его снова просили дать показания по этому делу, и на этот раз он встретился с двумя водителями — участниками тех событий. Он подтвердил, что роковой удар по голове Борисова был нанесен круглым булыжником. В заявлении 15 октября 1964 г. Мамушин утверждал, что вскрытие тела проводилось высококвалифицированными экспертами в области судебной медицины, в т. ч. двумя профессорами. В дополнение к этому Мамушин заявил следующее:
<...> экспертная комиссия пришла к единому выводу, что Борисов погиб во время автомобильной катастрофы в результате несчастного случая. С этим мнением я был согласен, о чем свидетельствует моя подпись на акте вскрытия... Эксперты в своем заключении о причинах гибели Борисова были единодушны. В 1934 году никакого давления на членов экспертной комиссии не было, и члены экспертной комиссии давали свободные заключения, исходя из результатов вскрытия и известных им к тому времени обстоятельств гибели Борисова. <...> В 1960 году я был вновь вызван в Смольный по вопросу, связанному с гибелью Борисова. Тогда же в Смольный были приглашены оставшиеся в живых два шофера. Из беседы с этими шоферами стало известно, что Борисов был убит булыжным камнем, которым запаслись сотрудники, сопровождавшие Борисова. Под влиянием совокупности всей обстановки и беседы с шоферами у меня возникла мысль о возможности насильственного убийства Борисова булыжным камнем. Сейчас же я подтверждаю выводы экспертной комиссии, которые были сделаны в 1934 году при вскрытии трупа Борисова. Все остальные разговоры и мои суждения были под влиянием времени, беседы с шоферами, и от них я полностью абстрагируюсь — отказываюсь[833].