— Ерунда. Я очень благодарна ему и за то, что он пригласил меня.
— Разумеется, он уехал срочно. На то была веская причина, — вставила миссис Харрингтон.
В самом деле? Я вопросительно взглянула на нее. Что происходит?
— Надеюсь, ваша мама скоро поправится, — сказала миссис Харрингтон Серене. — Как же я испугалась!
Поправится? Испугалась?
Серена живо закивала:
— Спасибо. Очень мило с вашей стороны, что прислали цветы.
— Ничем другим, увы, не могла помочь.
Я, чувствуя себя круглой дурой, поспешила включиться в разговор:
— Ваша мама заболела?
— Колин тебе не сказал? — с неподдельным изумлением спросила Серена. — А я подумала…
Я покачала головой и постаралась выглядеть так, как надлежит всякому вежливому человеку, который обеспокоен нездоровьем ближнего. Зря я не выпила больше водки. Мою душу, словно ползучее растение, стало оплетать недоброе предчувствие.
— Мама Серены попала в автокатастрофу, — сказала миссис Харрингтон. — В Венеции, правильно?
— В Сиене.
— О Боже! — пробормотала я, не найдя иных слов. — Какое несчастье!
— Она отделалась лишь ушибами, — торопливо проговорила Серена. — И сломанным ребром.
— О Боже! — повторила я. — Как страшно!
— Подобных звонков, — произнесла миссис Харрингтон, переводя взгляд на болтавшую с друзьями Пэмми, — боишься больше всего в жизни.
— Даже представить жутко, — сказала я.
И вернулась мыслями в тот день.
Мы только-только приехали из Донуэлла, когда у Колина зазвонил сотовый. Я прекрасно помнила эту минуту. Взглянув на номер, он быстро пожелал мне доброй ночи и пошел прочь. Тогда я решила, это из-за того, что ему не терпится поскорее от меня отделаться.
— Я не смогла поехать, а Колин вылетел первым же самолетом и пробыл с мамой неделю. — Серена принялась теребить край свитера и немного склонила голову, очевидно, чувствуя себя виноватой.
Прошло часов шесть, после того как Колину позвонили, когда он заглянул в библиотеку и спросил, успею ли я собраться за пятнадцать минут. Вот, оказывается, в чем было дело. Я представила, как Колин, ссутулившись, сидел перед компютером, как, не выпуская из руки телефон, узнавал расписания, то и дело звонил в больницу и разговаривал с перепуганной Сереной. Один-одинешенек, среди ночи, болея душой за мать, что лежала в чужой стране раненая. Время неумолимо шло вперед. А он торчал в Суссексе, на пару с раздражительной гостьей.
Я почувствовала себя преступницей.
— Наверняка твоя мама все поймет, — пробормотала я, похлопывая Серену по плечу. — Замечательно, что с ней рядом был Колин.
Я не знала, как себя обругать. Теперь мне казалось, «преступница» — слишком мягкое для меня название.
Лишь безумно влюбленные в себя эгоисты не замечают чужих несчастий. А беда Колина была невыдуманной и безмерно страшной. Разумеется, ни сама я, ни кокетничанье, ни глупые чувства в те минуты его не волновали.
Я попыталась представить, каково было бы мне, узнай я, что моя мама в больнице. В тяжелом состоянии. Еще и в другой стране. При одной мысли о подобном несчастье делалось тошно.
— Теперь ей лучше? — спросила я.
— Намного, — уверенно сказала Серена. — С ней сейчас муж.
Не «папа». А «муж». Мне и в голову не приходило поинтересоваться, как обстоят дела в семье Колина. Преследовало чувство, что он появился на свет из залы Селвиков точно такой, как теперь, — будто Афина, родившаяся из головы Зевса в полном вооружении.
— Где Колин? — спросила я, выгибая шею и глядя на бар.
Следовало что-то сделать. Что именно? Я не знала. Посочувствовать? Попросить прощения? Нет. Мне хотелось загладить свою вину. За что? Я затруднялась объяснить. Глупо бы выглядело, если бы я подошла к нему и сказала: «Прости, я так отвратительно себя вела, потому что решила, ты мной пренебрегаешь». Вдруг он и не заметил в моем поведении ничего отвратительного? Или понятия не имел, что я считаю, будто мною пренебрегают? Мысли в голове окончательно спутались.
У бара Колина уже не было, не было и в небольших группках, что стояли тут и там но всей гостиной. Не бела. Я еще успею исправить свою ошибку. За праздничным ужином. Буду подчеркнуто обходительной. Стану образцом изящества и обаяния. По меньшей мере обаяния.
— Вот он! — Серена, разыскивая брата, обвела комнату долгим взглядом и кивнула на арочный дверной проем, ведший в прихожую. Не успела я повернуться, широкая спина Колина уже исчезла из вида. — Уходит.
Глава 24
— Поедем домой.
Слова Джеффа повисли в воздухе. Столь же настоящие, как зеленый узор иа ковре под ногами. И столь же непростые. Летти не вполне понимала их смысл. Обыкновенная фраза, а как много она могла значить. Могла… Жаль, что Джефф был так лаконичен. Одно несомненно: теперь они снова были друзьями, несмотря на то что два часа назад повздорили. Только ли друзьями?..
— Я понятия не имею, где дом, — уклончиво ответила Летти. — Ваш дом.
Джефф оперся рукой о край буфета, не сводя глаз с Летти. Лицо его, как обычно, ничего не выражало. В некотором смысле быть замужем за опытным шпионом ой как непросто.
— Я снимаю дом у одного человека, он уехал в Лондон до конца сезона. Там вы будете в безопасности.
— А лорд Вон? Если он знает, что мы женаты…
Губы Джеффа внезапно растянулись в улыбке.
— Тогда уж точно не станет искать вас у меня.
— Верно.
— Стало быть, вы согласны?
Летти по-прежнему не двигалась с места, оставался у буфета и Джефф, однако расстояние между ними вдруг заметно сократилось.
— Джеффри? — В дверном проеме показались кудряшки Джейн, и возникло ощущение, что на косяке вдруг выросла борода. Потом появилось лицо и все остальное. — Экипаж уже ждет. Летти, если хотите, оставайтесь у нас.
— Благодарю, — ответила Летти, не глядя на Джеффа и стараясь говорить спокойно. — Но я уже приняла другое предложение.
Глаза Джейн заискрились.
— Я так и подумала. — Ведя гостей вниз по лестнице с видом хозяйки, давно привыкшей принимать посетителей, она добавила: — Жду вас завтра в половине третьего. Решим, как нам нарядиться.
— Нарядиться? — Летти не удалось скрыть замешательства.
— Неосмотрительно являться к лорду Вону как есть, — деловито произнесла Джейн. — Пойдут толки.
— Как мы есть теперь или на самом деле? — спросила Летти.
— Ни так, ни так, — ответил Джефф. Помогая жене забраться в экипаж, он задел рукой ее плечо. Летти словно обожгло раскаленным железом. Голос Джеффа звучал мягко, и было понятно, что он улыбается. — Может, вы придумали себе новый образ, да не успели нам сообщить?
— Еще не придумала, но кое-какие мысли имеются. — Летти больше почувствовала, нежели услышала, ответный смешок Джеффа.
— До завтра! — бодро воскликнула Джейн, махнув рукой на прощанье.
Джефф закрыл дверцу и сел рядом с Летти, вытянув ноги и положив руку на спинку сиденья. Как всякий мужчина, он неосознанно старался занять как можно больше места.
У Летти от близости мужа приятно защемило в затылке. Она украдкой скосила взгляд на пальцы, почти касавшиеся ее плеча. Нет, он и не думал к ней прикасаться. Просто удобнее устроил руку. Рука как рука. А может, эта рука что-то замышляет?
Что за нелепые бредни! Как рука может что-то замышлять? И ее все равно пришлось бы куда-то девать, вот он и решил положить рядом с плечом. Неужели лучше сидеть, прижав руки к коленям, как прилежный ученик?
— …не так ли?
— Что, простите? — смущенно переспросила Летти.
— Мне показалось, вам не пришлась по вкусу мысль о новых костюмах. — Джефф насмешливо вскинул бровь. — Или больше не желаете лицедействовать?
Его рукав задел прядь волос Летти, и по ее спине пробежал холодок. Дабы муж ничего не заметил, она поспешила ответить:
— Лицедействовать я бы не прочь, только получается у меня неважно.
— Не сказал бы, — возразил Джефф.
Летти промолчала, недоверчиво приподняв брови — совсем какой.
— Почему вы назвались мисс Олсдейл, когда отправились в Дублин?
Рука снова шевельнулась. Летти с таким напряжением следила за малейшими ее движениями, что ответила не сразу.