— Я не знаю! Он не объяснил. Вы что, не понимаете? — воскликнула она. — Я жду объяснений от вас. Я откровенничаю с вами в надежде, что вы все как-то осмыслите и поймете, что произошло. Больше мне нечего сказать.
— Еще один вопрос, мадам. — Мастерс постукивал ладонью по столу. — Откуда Гаю Бриксгему столько известно о комнате, которую он никогда не видел?
Изабелла слабо улыбнулась:
— Понимаете, он историк семьи. Он единственный, кто когда-либо прочел все документы. Естественно, он знает и историю комнаты. — Она бросила взгляд на большой круглый стол, за которым сидел Мастерс. На его светлую полированную поверхность был нанесен темный узор в виде цветков ириса. По неизвестной причине и стол, и стоявшие вокруг него кресла с красными атласными сиденьями, окаймленными медью, вызывали у нее особенное беспокойство. Она смотрела на них так долго, что в колеблющемся газовом свете они приобрели какой-то жуткий вид. Эти предметы мебели своим светлым, чистым цветом сильно выделялись на общем темном фоне комнаты.
— Здесь все они сидели, — неожиданно сказана она и указала на кресла. — Месье де Париж, месье де Тур, месье де Блуа, месье де Реймс… все шестеро. Понимаете…
— Давайте пока о другом, — вмешался Г. М. — Мастерс, остыньте. Вы побагровели от любопытства. У меня возникло одно странное предположение насчет истории этой комнаты. Но я хочу услышать все от Гая. Я настаиваю на том, чтобы услышать все от Гая, потому что… Мадам, я хотел бы задать вам еще пару вопросов. Вы говорили, что имеете сведения, касающиеся данной комнаты и четырех трагических случаев, произошедших в ней. Об одном случае я бы хотел узнать поподробнее. Мэри Бриксгем. Умерла в декабре 1825 года, накануне свадьбы. Вы знаете что-нибудь о ней? Я спрашивал Гая, но он не счел нужным отвечать.
— Что вы хотите узнать о ней?
— Не о ней. О ее будущем муже. Его звали Гордон Беттисон. Кем он был?
Вопрос определенно удивил Изабеллу. Она даже оторвала взгляд от узора на столе.
— Да, это мне известно. Он был очень успешным ювелиром. Их любовь привела к весьма трагическому финалу. После того как Мэри умерла, он забросил работу, его дело пришло в упадок. В конце концов он исчез. А что?
— Не все сразу. Не могли бы вы передать мне тот свиток пергамента? Спасибо. Мастерс, дайте мне карту.
Он тяжело поднялся с кровати, переваливаясь, подошел к столу и неожиданно быстрым движением расправил пергамент на его поверхности.
— Видели это когда-нибудь?
— Нет. Латынь? Я давно забыла то немногое, что знала по-латыни. Что это значит? Где вы это нашли?
— Не волнуйтесь так. Кто-то положил пергамент на грудь Бендера. — Г. М. говорил беззаботно, но его маленькие глазки ни на секунду не отрывались от лица Изабеллы. Он вытащил карту. — Видели это?
— Но здесь только… Что это за карта? Дайте мне посмотреть! Наверное, эта карта досталась кому-нибудь во время игры. Я помню! Да, девятка пик! Кто-то ее вытянул. Вы ее тоже на нем нашли?
— Успокойтесь, мисс Бриксгем. Вы путаете. Ваш племянник Алан вытащил девятку треф; возможно, о ней вы и подумали. Спасибо, мадам. У меня все.
— И я могу идти?
— Да. И если вам не трудно, позовите сюда Гая. Нам нужно задать ему несколько весьма важных вопросов.
Насвистывая, Г. М. вернулся на свое насиженное место на кровати. Изабелла встала, но не сдвинулась с места. Невысказанное мучило ее, подобно физической боли. Она несколько раз облизнула губы, каждый раз пытаясь заговорить. Затем единым духом, так, будто это было признание, выпалила:
— Пожалуйста, выслушайте меня. Вы должны сказать мне! Я ответила на ваши вопросы, и теперь у меня есть право знать. — Она неожиданно указала подбородком на заржавленные стальные ставни на окнах. — Алан сказал… но я должна знать точно. Ставни надежно закрыты изнутри?
— Да, надежно. Более того, болты заржавели, и, чтобы открыть их, нужна ацетиленовая горелка. Мастерс, только не вздумай сказать: «Почему вам нужно это знать?» Вы свободны, мадам.
После ухода Изабеллы Г. М. достал табакерку и начал, наконец, набивать трубку. Во время этого занятия он насмешливо поглядывал на старшего инспектора.
— Ставни очень крепкие, Мастерс. Впору вспомнить старый-престарый кошмар всех старших инспекторов, чудище с тринадцатью хвостами. О-хо-хо. Сынок, у тебя когда-нибудь бывали кошмарные дела при невозможных обстоятельствах? Ну ладно, я совсем другое сейчас хотел обсудить. Помнишь, я упомянул в разговоре шкатулку Калиостро?
— Да, сэр.
— В комнате находится шкатулка, очень похожая на ту… Черт побери, Мастерс, не подпрыгивайте так! У меня и так нервы ни к черту. До того похожая, что обе они могли быть сделаны одним человеком. Может, и были сделаны.
— Но вы сказали, что в комнате нет ничего подозрительного! — почти завопил Мастерс.
Вздыхая, Г. М. снова встал и прошагал к туалетному столику в левом углу комнаты. Посмотрелся в засиженное мухами зеркало, потрогал мраморную столешницу и принялся за выдвижные ящики, двумя золочеными колонками возвышавшиеся по обеим сторонам зеркала. Он потянул на себя верхний правый ящик. Раздался громкий скрип, будто вытаскивали гвоздь из дерева, и ящик выдвинулся.
Тяжелая шкатулка из черненого серебра, девять-десять дюймов в длину, четыре-пять в ширину. Короткие гнутые ножки, из-за которых полная высота шкатулки составляла не меньше четырех дюймов. Когда Г. М. водрузил ее посередине стола, стало видно, что ее пузатые бока украшены чеканкой — аркадские фигурки танцуют под аккомпанемент свирелей. По верхнему краю шкатулки, через все четыре стенки, бежал выгравированный розеточный пояс, прерываясь лишь в одном месте, за полдюйма перед замочной скважиной; узор продолжался через полдюйма с другой стороны. Крышка была выполнена в виде четырех невысоких скатов, полностью покрытых розеточными узорами, за исключением ровного места, находящегося прямо над замочной скважиной. В замке торчал маленький ключ.
— Вот и она, — сказал Г. М. и вытащил ключ. — Она не заперта. Мастерс, откройте ее.
Мастерс потер подбородок.
— Но, сэр…
— Что, духу не хватает? Попробуйте вы, Терлейн. Шкатулка безопасна, даю вам слово. Хотите рискнуть?
Терлейн почувствовал, как в висках и горле забился пульс. Он вспомнил, как однажды в зоологической лаборатории кто-то предложил ему просунуть палку сквозь ячейки сетки, ограждавшей вольер, и загнать в коробку гремучую змею. Тогда у него было похожее чувство. Он хорошо знал, с какой скоростью прыгает гремучая змея, но не смог противостоять искушению — как и сейчас. Протянув руку, он осторожно коснулся указательным пальцем выступа над замочной скважиной, зацепил крышку и потянул вверх. Ничего не произошло. Он потянул сильнее. Ближний к нему край шкатулки оторвался от стола, а крышка так и не открылась.
— Осторожнее, черт возьми, — сказал Джордж.
Терлейн придержал шкатулку другой рукой и, не убирая пальца из-под выступа на крышке, снова потянул. Крышка немного подалась. Когда под ней образовалась щель достаточной ширины, он засунул под крышку большой палец и стал работать им как рычагом.
Что-то щелкнуло, и крышка резко откинулась.
Терлейн почувствовал, что вспотел от страха. Его дыхание стало частым и неглубоким. Но опять ничего не произошло, кроме того, что шкатулка выплюнула клуб пыли.
— Теперь понимаете, в чем тут трюк? — спросил Г. М. — Вы действовали совершенно так же, как действовала бы жертва, если бы шкатулка была снабжена устройством с ядовитой иглой. Крышка заедает потому, что она так сконструирована. Ее можно открыть, только если вы засунете большой палец под этот выступ. Когда крышка немного подается, вы проталкиваете палец дальше, и ноготь оказывается на одной линии с вот этим маленьким отверстием. Вы надавливаете сильнее; крышка распахивается. В этот момент из отверстия — видите, оно расположено в верхней половине той части замка, что вмонтирована в крышку, — выскакивает стальная игла длиной около одной восьмой дюйма, глубоко прокалывает вам палец под ногтем и исчезает до того, как крышка полностью откинется. Никаких следов.
Мастерс с шумом выдохнул. Терлейн, который еще не пришел в себя, тупо, не моргая, смотрел внутрь шкатулки. Изнутри она была обита выцветшим сукном, и в центре лежал большой медальон; больше ничего не было. Терлейн опустил шкатулку на стол.