Мистер Флексен размышлял о новых фактах, которые она ему предоставила, когда через пару минут вернулся инспектор Перкинс. Мистер Флексен приказал ему найти Уильяма Ропера и незамедлительно привести его к нему. Инспектор быстро удалился. Перкинс не привык участвовать в расследовании преступления, которое вел сам начальник полиции, однако мистер Флексен произвел на него впечатление человека, досконально изучившего эту работу. Кроме того, он был назначен исполняющим обязанности начальника полиции округа на время отсутствия майора Арбетнота на основании своего многолетнего опыта работы в индийской полиции. К тому же инспектор понял, что это действительно был исключительный случай, стоящий личных усилий любого начальника полиции. Он не мог припомнить случая убийства пэра; ему всегда казалось, что этот класс защищен от напастей более серьезных, чем обычное нападение. Инспектор был рад тому, что мистер Флексен сам проводил допрос, так как не хотел, чтобы этим занимался Скотленд-Ярд. Дело было не только в том, что это бросило бы тень на способность окружной полиции расследовать дело. Перкинс также был уверен, что он сам добьется гораздо большего, если они с мистером Флексеном преуспеют в поисках убийцы, чем он добился бы в том случае, если бы делом занимался инспектор сыскной полиции из Скотленд-Ярда. Будь расследование дела заслугой такого инспектора или же нет, тот, конечно, знал бы, как приписать себе все заслуги, и, вероятно, настаивал бы на этом.
Еще не прошло минуты с ухода Перкинса, как в столовую вошла Элизабет Твитчер, объявила, что ее светлость будет рада увидеться с мистером Флексеном, и провела его наверх в гостиную Оливии.
Та была бледнее, чем обычно, но достаточно спокойна. Ее нервозность исчезла, так как она очень ясно поняла, что, на самом деле, было бы опасно проявлять беспокойство, которое ее мучило. Было вполне естественно, что ей следует казаться расстроенной и шокированной, но никоим образом не испуганной.
Мистеру Флексену сказали, что леди Лаудуотер хороша собой, но он был не готов увидеть перед собой такое очаровательное существо, как Оливия. Он сразу решил предпринять все возможное, чтобы уберечь ее от тех неприятностей, которые, несомненно, навлекли бы на нее сплетни о ней и полковнике Грее. Он был убежден, что ни один из них не замешан в преступлении. При взгляде на Оливию ничто не казалось более невероятным, чем то, что она может быть каким-то образом с этим связана. Однако мистер Флексен оставался непредвзятым. Что касается причин, то у нее были причины — и причины существенные — избавиться от мужа, и Оливия показалась ему созданием с достаточно деликатными чувствами, чтобы ощущать жестокость обращения мужа сильнее, чем большинство женщин. В то же время ему было трудно представить, что она сама взяла в руки тот нож, принесший ее мужу смерть. Хотя нож чаще всего используют в качестве оружия именно женщины.
Оливии, в свою очередь, понравилось лицо мистера Флексена; однако у нее создалось неприятное ощущение, что в решении любой загадки, которую его ум вознамерится разрешить, он пойдет дальше, чем большинство людей.
Они поприветствовали друг друга; мистер Флексен сел в кресло лицом к окну — хотя он и предпочел бы, чтобы освещено было лицо Оливии — и выразил свое огорчение тем несчастьем, которое выпало на ее долю.
Затем он сказал:
— Леди Лаудуотер, я пришел увидеться с вами в надежде, что вы сможете пролить свет на это прискорбное событие.
— Я не думаю, что смогу это сделать, — осторожно сказала Оливия. — Но, разумеется, если я могу сделать что-то, чтобы помочь вам разобраться с этим, я охотно попытаюсь.
Она посмотрела на него с твердостью и откровенностью во взгляде, что усилило в нем ощущение, что она никоим образом не причастна к преступлению.
— Конечно, я сделаю это так, чтобы это доставило вам как можно меньше беспокойства, — заверил мистер Флексен. — Вы не знаете — было ли что-то, что тревожило вашего мужа — какая-то серьезная неприятность любого рода, которая, вполне возможно, заставила бы его покончить жизнь самоубийством?
— Самоубийство? Эгберт? — воскликнула Оливия с таким удивлением, что, насколько мог судить мистер Флексен, гипотеза о самоубийстве казалась абсолютно несостоятельной. — Нет, я не знаю ни о чем, что могло бы заставить его совершить самоубийство.
— Конечно, у него не было проблем с деньгами, но, возможно, были какие-то домашние неурядицы, которые могли бы настолько расстроить его нервы? — поинтересовался мистер Флексен.