Если эта рука в перчатке не принадлежала таинственной женщине, то убийство было спланировано заранее, и убийца — он или она — надел перчатки с намеренной целью — не оставить отпечатков пальцев.
Это была та женщина. По всей вероятности, это была та женщина.
Затем подсознание мистера Флексена погрузилось в размышления. Где-то в его памяти находился какой-то факт о перчатках, который он отметил для себя, и тот факт теперь казался важным. Он принялся воскрешать его в памяти, и на это не потребовалось много времени. Мистер Флексен вдруг вспомнил, что когда он обнаружил полковника Грея в розовом саду с леди Лаудуотер, то был немного удивлен, увидев, что тот несет перчатки.
Правда, его удивление достаточно быстро прошло. Мистер Флексен решил, что жизнь в окопах не ослабила привычки полковника Грея, как требовательного светского человека, заботиться о своих руках. Он также припомнил, что при их первом разговоре заметил, что руки полковника очень правильной формы и хорошо ухожены.
Мистер Флексен не считал, что полковник Грей пришел в замок в перчатках в ночь убийства с намерением убить лорда Лаудуотера, не оставив отпечатки пальцев. Но что, если предположить, что когда полковник уходил после тревожного разговора с леди Лаудуотер, нож на столе в библиотеке привлек его внимание, а перчатки были у него в кармане?
Мистер Флексен достал свою трубку, зажег ее и устроился в кресле, чтобы размышлять более свободно. Он свел воедино известные ему факты.
Полковник Грей вошел через окно библиотеки примерно в двадцать минут одиннадцатого.
Хатчингс вошел через окно библиотеки в половине одиннадцатого.
Таинственная женщина вошла через окно библиотеки примерно без десяти одиннадцать.
Затем она ушла через окно библиотеки примерно в четверть двенадцатого после бурной ссоры с лордом Лаудуотером.
Полковник Грей вышел через окно библиотеки примерно в двадцать пять минут двенадцатого — после тревожного разговора с леди Лаудуотер, по-видимому, в очень плохом настроении.
Джеймс Хатчингс вышел через окно библиотеки примерно в половину двенадцатого, если верить Уильяму Роперу, тоже в ярости.
Леди Лаудуотер вышла через окно библиотеки без четверти двенадцать и вернулась через него назад без пяти двенадцать.
Каждый из последних троих прошел в пятнадцати футах от лорда Лаудуотера, живого или мертвого, как на входе, так и на выходе из замка. Таинственная женщина же была с ним в курительной комнате.
Если поверить утверждению леди Лаудуотер, что она слышала храп своего мужа без пяти двенадцать, то ни полковник Грей, ни Хатчингс, ни таинственная женщина не могли совершить убийство — разве что один из них вернулся позже и совершил его. Эту возможность следует учитывать.
Но мистер Флексен не верил этому. Если бы он поверил в это, то сама леди Лаудуотер автоматически становилась наиболее вероятным кандидатом на совершение преступления. Оставалась возможность, что она сделала это. Конечно, насколько он знал, у нее были более веские причины совершить его, чем у кого-либо еще.
Свидетельство мистера Мэнли о времени, когда он слышал храп лорда Лаудуотера, было первостепенно важным. Но как получить от него это свидетельство? У мистера Флексена было явное чувство, что мистер Мэнли не только никак не поможет привлечь убийцу лорда Лаудуотера к ответственности, но и, благодаря склонности к донкихотству в его натуре, может помочь убийце избежать наказания. Он мог это сделать. Ему стоит лишь заявить, что он слышал храп лорда Лаудуотера в полночь, чтобы разрушить дело против каждого из тех четырех человек, которые, очевидно, могли совершить это преступление. У мистера Флексена было сильное подозрение, что мистер Мэнли не сможет вспомнить, когда он в последний раз слышал храп лорда Лаудуотера, пока полиция не начнет предпринимать шаги по осуждению одного из возможных убийц. Потом, когда дело против убийцы будет обнародовано, он выступит вперед и разрушит его. Мистер Флексен решил, что мистер Мэнли сентиментален, а он хорошо знал трудности взаимодействия с сентиментальными людьми. Кроме того, мистером Мэнли двигала затаенная злоба против убитого. Мистер Флексен вполне мог представить, что сейчас тот мог рассматривать лжесвидетельство как свой долг; он имел опыт взаимодействия со странным образом мышления сентиментального человека.