Уильям Ропер отправился в деревню и зашел в «Быка перед воротами». Деревня просто бурлила от возбуждения. Возвращение Джеймса Хатчингса на его должность в замке было событием, с которым нелегко было свыкнуться. Это сбивало с толку и раздражало.
Уильям Ропер, как он и заверил мистера Флексена, не рассказал о том, что видел в ночь убийства лорда Лаудуотера, однако он делал намеки. Более того — он был сторонником теории, что Джеймс Хатчингс — убийца, потому что он хотел потеснить отца Джеймса Хатчингса с его поста главного лесничего. Это и было причиной его веры в виновность Джеймса Хатчингса. Он начинал наслаждаться тем интересом, который пробуждал, будучи кладезем секретных сведений. Когда мистер Флексен предполагал, что Ропер будет молчать в течение пары недель, он переоценил как его скромность, так и его сдержанность.
Позднее в тот же день жители деревни были еще больше возмущены поведением самого Джеймса Хатчингса. Он пришел в «Быка перед воротами» в спокойном расположении духа, несколько более вежливый, чем обычно, и сообщил хозяину, что только что договорился с пастором, и тот объявит о его предстоящей свадьбе с Элизабет Твитчер в следующее воскресенье. Жители деревни были потрясены. Это было не то поведение, которого они ожидали от человека, который должен быть осужден и повешен за убийство.
Справедливости ради, надо сказать, что Джеймс Хатчингс не выступил бы с этим решением по собственной воле. Элизабет склонила его к этому, убеждая, что смелое начало — уже половина успеха. Какими бы серьезными не были ее собственные сомнения в его невиновности, она решила, что, если это возможно, подобные сомнения следует изгнать из мыслей всех остальных. Под ее влиянием внешне Джеймс уже становился прежним: к нему вернулся его обычный румянец, и у него не было такого изможденного вида.
С отъездом мистера Флексена наступило затишье. Его отъезд стал облегчением для Оливии, полковника Грея и Джеймса Хатчингса. Несомненно, он по-прежнему работал над делом, но, делая это на расстоянии, казался не такой серьезной угрозой. Очевидно, все они теперь находились под меньшим напряжением. Оливия и Грей проводили время, уже не испытывая столь лихорадочного желания использовать каждый совместный час с максимальной пользой.
Даже Хелена Траслоу — когда мистер Мэнли сказал ей, что мистер Флексен покинул замок — заявила, что очень рада это слышать. Она выглядела очень довольной. Чувство приличий мистера Мэнли не позволило ему поинтересоваться у нее о причине этого. На самом деле, он не слишком-то хотел услышать эту причину из ее уст. Этого для него было достаточно, чтобы догадаться, что Хелена была той таинственной женщиной. Он не чувствовал потребности в ее полном доверии.
В замке, казалось, все возвращалось к старому порядку, разве что стало спокойнее в силу отсутствия там лорда Лаудуотера. Его наследник в Месопотамии был осведомлен о его смерти телеграммой, но ответной телеграммы от него не пришло. Мистер Мэнли остался в замке в качестве секретаря Оливии, которая неторопливо готовилась к тому, чтобы уехать оттуда и поселиться в квартире в Лондоне. Полковник Грей довольно быстро оправлялся от своей раны. Джеймс Хатчингс стал очень походить на себя прежнего. Благодаря пережитому шоку и влиянию Элизабет у него был более сдержанный вид, и он намного любезнее вел себя с прочими слугами.
Тема тайны Лаудуотера начала постепенно исчезать из колонок «Дэйли Уайр», «Дэйли Плэнет» и прочих газет. Мистер Флексен спокойно и терпеливо ждал появления информации о неизвестной женщине. Раз заметки в газетах о ней не предоставили ему такой информации, он нанял лондонского детектива, который исследовал жизнь убитого в Лондоне, до его женитьбы. Мистер Каррингтон не нашел среди бумаг лорда Лаудуотера в офисе своей фирмы ничего, что пролило бы на дело какой-то свет.
Главные участники этого дела восприняли отсутствие продвижений со срытым удовлетворением. Но не Уильям Ропер — тот был крайне недоволен. Он был вполне готов держать язык за зубами, потому что это сделало бы его неожиданное и изобличительное выступление в суде более драматичным и впечатляющим. Но он с нетерпением ждал этого выступления и был раздражен этой задержкой. Кроме того, его авторитет ослабевал. Жители деревни постепенно теряли интерес к этой тайне и больше не ждали того, что он начнет делать намеки, как хранитель тайны. Впрочем, это не мешало ему делать такие намеки — он намеренно затрагивал тему убийства, чтобы это сделать. Его знакомые, которые теперь хотели разговаривать о других вещах, находили это утомительным и не скрывали своего мнения. Дело подошло к развязке однажды вечером в баре «Бык перед воротами».