– Ну ладно, а что ты собираешься с этим делать? спросил Алек после некоторого раздумья. – Уж конечно не пойдешь сообщать в полицию, не потрудившись все окончательно проверить?
– Конечно пет. Собственно говоря, я еще не решил, буду ли вообще сообщать в полицию.
– О!
– Это во многом зависит от того, что мне скажут эти двое – Джефферсон и миссис Плант.
– Значит, ты намерен их порасспросить?
– Разумеется.
– Ты собираешься встретиться с обоими сразу? – снова, немного помолчав, спросил Алек.
– Нет, я вначале поговорю с миссис Плант. Есть еще одна-две детали, которые я хотел бы выяснить, прежде чем встречусь с Джефферсоном.
Алек опять задумался.
– Знаешь, на твоем месте, Роджер, я бы не стал этого делать, – наконец серьезно сказал он.
– Не стал бы что?
– Говорить с ними об этом. Ты ведь не уверен в том, прав ты или нет. В конце концов, это лишь догадка. От начала до конца, какой бы блестящей она ни была.
– Догадка! – с негодованием повторил Роджер. – Это не догадка! Это…
– Да, я знаю, что ты хочешь сказать, – перебил его Алек. – Это дедукция! Ну что же, может быть, ты прав, а может, и нет. Для меня это слишком глубоко. Но сказать тебе, что я об этом думаю? Я думаю, ты поступил бы разумно, оставив все как есть. Ты полагаешь, что разгадал тайну. Возможно. Почему бы тебе этим не удовольствоваться?
– Почему такая перемена во мнении, Александр?
– Никакой перемены нет. Ты знаешь, я никогда этого не хотел. С самого начала. Но теперь, когда Стэнуорт оказался такой дрянью и подлецом, зачем…
– Я тебя понимаю, – тихо сказал Роджер. – Ты имеешь в виду, что Джефферсон, убив Стэнуорта, был вправе эго сделать и мы должны дать ему уйти от ответственности, не так ли?
– Ну, я бы не стал заходить так далеко, – немного смущенно сказал Алек, – но…
– А я не уверен, стал бы я так далеко заходить или нет, – перебил его Роджер. – Поэтому и сказал, что но решил, заявлю в полицию или нет. Зависит от того, случилось ли все так, как я себе представил. Я должен это выяснить.
– Должен ли? – медленно произнес Алек. – Пока бы ты ни говорил, истины ты не знаешь. Но если и узнаешь все точно, мне кажется, ты взвалишь на себя такую ответственность, о которой впоследствии можешь пожалеть.
– Если на то пошло, Алек, – возразил Роджер, – то не принимать мер, чтобы выяснить истину теперь, к мы к ней так близко, было бы умышленным уклоне! от ответственности. Ты так не думаешь?
Алек ничего не ответил.
– К черту все это! – вдруг с неожиданной силой сказал он. – Оставь его в покое. Есть вещи, о которых лучше не знать и оставить всех в неизвестности. Не стремись узнать то, о чем потом очень пожалеешь.
– О! – Роджер улыбнулся. – Я знаю, что принято говорить: «Кто я такой, чтобы взять на себя ответственность судить тебя? Нет, это не мое дело. Я передам тебя полиции, а это значит, что тебя неизбежно повесят. Жаль, конечно, потому что, по моему личному мнению, это преступление не злонамеренное убийство, а убийство с лью самозащиты, но я знаю, что присяжные под председательством судьи, настроенного на глупейшую сторону закона, никогда не примут эту точку зрения. Поэтому я так сожалею, что, выдав тебя полиции, приходится самому надеть тебе удавку на шею. Но мне ли судить тебя?» Подобие; м образом всегда говорится в книгах, не так ли? Однако Алек, можешь не беспокоиться. Я не мягкотелый простофиля и нисколько не боюсь взять на себя ответственность судить по заслугам. Собственно говоря, я считаю себя более компетентным, чем двенадцать тупоголовых мужланов под председательством сонного бесчестного джентльмена в старомодном парике. Нет, я сам собираюсь разобраться во всем этом до конца. А когда это произойдет, я посоветуюсь с тобой, что нам делать.
– Ради всего святого, Роджер! Хорошо бы ты оставил все это в покое, – печально сказал Алек.
Глава 23
Миссис Плант рассказывает
Предварительное слушание дела, несмотря на общепринятую медлительность всех юридических процедур, заняло не более полутора часов. Разбирательство было более или менее поверхностным, и результат не вызывал сомнений. Коронер, к счастью, не обладал особо пытливым характером и был вполне удовлетворен предъявленными фактами. Не теряя времени сверх абсолютно необходимого, он не стал вникать в такие проблемы, как мотив самоубийства. Был вызван минимум свидетелей, по, хотя Роджер слушал внимательно, никаких новых данных не появилось.
Миссис Плант давала показания четко и без дрожи. Величественное спокойствие леди Стэнуорт было, как всегда, непоколебимо. Джефферсон задержался на свидетельском месте дольше всех и давал показания в своей обычной прямой и отрывистой манере.
– Посмотреть на него и послушать, никогда не подумаешь, что его показания – сплошная ложь и выдумка от начала до конца, – прошептал Роджер Алеку.
– Я так не считаю, – так же тихо возразил этот джентльмен.
Роджер тихонько застонал.
Менее значительные свидетели – дворецкий Грэйвс и Роджер – были вызваны для подтверждения показаний Джефферсона о том, как была взломана дверь. Грэйвс рассказал также, как была найдена записка самоубийцы, а Роджер – о запертых окнах библиотеки. Алека вообще не вызывали.
Вердикт: «Самоубийство в состоянии временной невменяемости» – был неизбежен.
Когда выходили после окончания всей процедуры, Роджер схватил Алека за руку.
– Я собираюсь до ленча поговорить с миссис Плант, негромко сказал он. – Ты хочешь присутствовать при разговоре или нет?
Алек заколебался.
– Что именно ты собираешься делать? – спросил он.
– Поставить миссис Плант перед фактом, что ее шантажировал Стэнуорт, и предложить рассказать правду о событиях той ночи.
– Тогда я не хочу присутствовать, – решительно заявил Алек. – Меня от всего этого тошнит.
Роджер одобрительно кивнул.
– Должен признать, что, по-моему, так будет лучше. Потом я тебе все расскажу.
– В таком случае, когда мы увидимся?
– После ленча. Я поговорю с тобой до того, как займусь Джефферсоном.
Роджер незаметно отошел от Алека и перехватил миссис Плант как раз в тот момент, когда она хотела подняться по лестнице. Джефферсон и леди Стэнуорт все еще разговаривали с коронером.
– Миссис Плант, – тихо сказал Роджер, – не могли бы вы уделить мне несколько минут? Я хотел с вами немного поговорить.
Миссис Плант быстро взглянула на него.
– Но я как раз собиралась закончить укладывать чемоданы! – возразила она.
– То, что я должен сказать, намного важнее чемоданов, – значительно произнес Роджер, наблюдая за ней из-под нахмуренных бровей.
Миссис Плант нервно засмеялась.
– Боже мой! Мистер Шерингэм, это звучит очень многозначительно. О чем же вы хотите поговорить со мной?
– Если мы выйдем в сад, где нас не могут услышать, я вам скажу.
Мгновение миссис Плант колебалась, с тоской глядя на лестницу, словно хотела избежать чего-то крайне нежелательного. Потом, пожав плечами, повернула в сторону холла.
– Хорошо, пойдемте! – сказала она с видимой легкостью. – Если вы так ставите вопрос.
Роджер повел ее к выходу и, проходя через холл, взял по дороге складные садовые стулья. Они прошли в дальний уголок розария, где их не могли увидеть из дома, и Роджер поставил стулья друг против друга.
– Садитесь, пожалуйста! – серьезно сказал он.
Если Роджер пытался создать соответствующую атмосферу, которая способствовала бы дальнейшему развитию событий, то он, похоже, преуспел. Не говоря ни слова, миссис Плант села и с опаской посмотрела на него.
Роджер тоже неторопливо опустился на стул.
– Как мне стало известно, миссис Плант, – не спеша начал он, – вы вчера сказали мне неправду о своем посещении библиотеки.
Миссис Плант вздрогнула.
– Право же, мистер Шерингэм! – возмущенно вспыхнула она, поднявшись со стула. – Я не в состоянии понять, какое вы имеете право так грубо оскорблять меня! Разрешите сказать вам, что я считаю ваше поведение в высшей степени самонадеянным и даже наглым. Я была бы крайне признательна, если бы вы в будущем любезно воздержались делать меня мишенью ваших оскорбительных замечаний!