– Пока что нет.
Мы смотрели друг другу в глаза.
– Ладно. Кофе хотите? Придется сварить самой. Домработницу я уволила, когда застала ее с членом покойного мужа во рту. – Наташа со вздохом встала. – Хорошую помощницу сейчас не найдешь.
Квартира была отличная. Чистая, просторная, дорогая. Много денег, хороший вкус, отсутствие детей. Я вспомнил залитый кровью кабинет и попытался почувствовать здесь присутствие мужа. Но если его дух и витал где-нибудь поблизости, я ничего не заметил.
На стене висели две картины, явно принадлежавшие одному автору, – городские виды, наполненные каким-то особым настроением, вроде того, что бывает тихим воскресным утром. На одной художник изобразил железнодорожные пути, на другой – туннель. И ту, и другую омывал мягкий свет утра или вечерних сумерек; они напоминали туманные видения из сна. Людей на картинах не было, и это придавало им странное умиротворение. Казалось, я вот-вот вспомню, где видел эти места.
Я наклонился поближе к «железной дороге», стараясь рассмотреть имя художника, но в углу стояли только две маленькие буквы: js.
Пока миссис Бак варила кофе, в комнату вошла собачонка, помесь пекинеса и чихуа-хуа. Я дал ей обнюхать руку, поднял и поставил к себе на колено. Легонькая, точно насекомое, собачка вся тряслась. Я хотел ее погладить, но она убежала в дальний угол дивана и там, с вызовом на меня глядя, опорожнила мочевой пузырь.
Вошла миссис Бак с френч-прессом на серебряном подносе.
– Сьюзан, ах ты негодяйка, – сказала она. – Ты разве не знаешь, что это нужно делать на ковре?
Наташа бросила на пятно шелковую подушку, столкнула собаку на пол и села напротив меня, откинувшись на спинку дивана и скрестив длинные ноги. Халат распахнулся, она со вздохом поправила его, и тут на столике между нами завибрировал айфон. Собака затявкала, дрожа от ярости. Миссис Бак взяла телефон и стала читать сообщение. Она вела себя так, будто меня не существует.
Я кашлянул:
– Кто мог желать смерти вашему мужу?
Красотка хмурилась, глядя в айфон.
– Кроме вас, – добавил я.
Она подняла глаза.
– Прошу, миссис Бак. В ближайшие несколько минут сосредоточьтесь, пожалуйста, на мне.
Наташа бросила последний взгляд на телефон и выключила его, зло стиснув губы.
– Вы правда считаете, что я хотела убить мужа? Да вы просто тупица!
Я помолчал:
– За три дня до его гибели к вам приезжала полиция.
– Ах это? Просто семейная ссора.
– Вы угрожали мужу.
– А что мне было делать? Я застала его, когда домработница делала ему минет. В ярости чего только не говорят.
– Вы прислали ему на работу кровать.
– Я хотела опозорить его, унизить. Чтобы он понял, каково это.
– А потом кто-то перерезал ему горло.
Она выдохнула, разливая по чашкам кофе.
– Понимаю, подозрительно… Сахар? Молоко?
– Спасибо, молока не надо.
– Я не желала Хьюго смерти. Только хотела, чтобы он перестал. Перестал… как бы это сказать? Прыгать по койкам.
Кофе мне понравился.
– Много друзей было у вашего мужа?
– Вы же знаете англичан. Или, по крайней мере, англичан из высшего общества. Хьюго вырос в семье, где собак брали с собой в постель, а детей отправляли в конуру. В семь лет его отослали в закрытую школу. Там он и завел себе друзей на всю жизнь. Остальной мир его не слишком волновал. В том числе и жена.
Я вспомнил фотографию на столе.
– Где он учился?
– В Кембридже, в колледже Святой Троицы. Там же, где и принц Чарльз.
Она улыбнулась с печальной гордостью.
– До того, – уточнил я.
– В Поттерс-Филде. Эту же школу закончили его отец и дед. Хьюго называл ее Итоном для спортсменов, музыкантов и бандитов. Это у него считалось комплиментом.
– А к какой группе он относил себя?
– К спортсменам. Мой муж неплохо играл.
– Как ему жилось в Поттерс-Филде?
– Жестокие учителя, дрянная пища, ледяной душ. Одержимость спортом, травля, много однополого секса. Он всегда говорил, что там прошли лучшие дни его жизни.
– У вашего мужа были связи на стороне?
Она фыркнула.
– Не считая последней, – добавил я.
– Полно.
– С замужними?
– Иногда. Думаете, его убил обманутый муж? Возможно. Но Хьюго предпочитал домработниц. Надо отдать ему должное, от моих подруг он держался подальше. Правда, сомневаюсь, что он делал это из соображений морали. Просто любил поразвлечься в подвальном этаже.
– Я должен связаться с домработницей. Вы сказали моим коллегам, что не знаете, где ее искать.
Наташа разозлилась: