- Кто тебе столько отвалил? - спросил, не веря своим глазам.
- Баушка. - Говорила так всегда.
- А с чего это?
- Хочет, чтобы я была богата.
Ледик работал тогда проходчиком, зарабатывал немало, однако таким деньгам удивился.
Знал бы все наперед - повернул домой, к родителям! У него же были письма, как она вела себя тут, без него. "Показания". Ледик шел по поселку и откуда ему было знать, что свернет сюда, к ней, на новую ее квартиру? Главное, Ирина была дома. Она растерянно стояла у стола. Когда он положил ей руки на плечи, хотел поцеловать, замотала головой и простуженным голосом попросила:
- Не целуй. Заразишься. По-моему, у меня грипп.
- Все равно... Я очень долго шел к тебе.
- Это уж точно. - Тут она почти пробасила.
- А ты из-за этого - дома? Из-за болезни?
- Я ждала тебя, - прохрипела.
Ледик обнял ее. Что-то ему мешало...
Потом они возились до вечера, и лишь взглянув на часы где-то около шести, она воскликнула:
- Слушай, про Катьку-то мы забыли...
Но, оказывается, Иринины родители взяли девочку из садика. Отец позвонил перед тем, как завести ее домой... Перед самым его приходом Ледик поругался с Ириной. Зачем-то вспомнил первую их близость. Тогда она оказалась несдержанной, все выложила ему о своем первом мужчине. "Вылупятся и пожирают глазами... А я поддразниваю"... Это в ее тогдашние годы!
У них, правда, было просто в школе. Даже соревновались девчонки чтобы быстрее освободиться, как говорили. А то, вроде, ты никому не нужна!
Но Ледику было больно именно теперь слушать, как это было у Ирины. Он корил ее и за эти три года. Мама его права! Спала с другими. "Божественно, божественно!"
- Зачем ты сегодня так поступила? - ударил он ее по лицу. - Зачем потянула меня... туда... туда! - Он показал ей на входную дверь, к порогу. - Кайф, да? Сразу хахаль приходит... А ты... Ты... Становишься? Кайф?!
- Ты ударил меня?! - Ирина заплакала. - Какой святой! А разве не твои дружки писали, как ты спал с девками? Ее звать Вера? Так?.. И ты дерешься?.. Ты знаешь, какая у тебя тяжелая рука?
- Прости, - сказал он, становясь перед ней на колени. - Я чокнулся... От ревности с ума сошел... Ты действительно - элита!.. И тут обалдеешь... А ты еще: возьму и нарочно сяду так...
- Балда, это же к слову!
- Но он же был, твой первый! И было это в девятом классе!
- Ты просто позабыл, сколько мне тогда исполнилось... Ты позабыл, как смеялся, что у меня все рано... созрело! И я ждала тебя, - прохрипела она.
Он опять чувствовал себя мужчиной. Что-то опять мешало ему, он снова обнял ее, но она пружинисто попыталась вырваться. Он, однако, уже не отпускал ее. Халат откинулся...
- Идем... идем к порогу... Закрой дверь!
И сама стала, и он закрыл дверь на ключ... "Роскошно! Как роскошно!"
Она попросила затем:
- Ну хватит здесь. Теперь пойдем в постель.
- Почему ты опять там захотела?
Он допрашивал ее снова.
- А так мне враз захотелось! И ты ведь сам потянул!
- Это какой-то все-таки у тебя особый кайф? Все-таки, скажи! Или я тебя убью!
- Да, я так мечтала!
- Погоди, кто-то стучит...
- Но ты такой ненасытный!..
- А что? Разве это плохо?
- Да девчонки тебя на руках бы носили!
- У вас не девчонки, а проститутки...
- Боже, да хватит! Катька-то за порогом... Я сама ненасытна, но ты... Ты в этом уникален!..
6. ДОПРОСЫ, ДОПРОСЫ...
Оказывается, все было так. Полковника Сухонина вызвали после исчезновения "вора в законе" в соответствующий отдел горкома партии (он сам сразу доложил по телефону первому секретарю о версии вокруг этого вора и теперь расхлебывался за несвоевременную информацию) и потребовали, дабы руководствуясь взбудораженным общественным мнением, прижать морячка, расколоть его. Сухонин поговорил с подполковником Струевым насчет "прижать", тот возмутился: "И чего они всегда лезут не туда, куда надо! Я сам знаю, что мне делать. Я и так, чувствую, громыхнул не той дверью. Запер безвинного! Дурак, что ли, этот морячок убивать ее? Что-то тут не так!".
Сухонин, воспользовавшись тем, что подполковник куда-то по делу завеялся, вызвал Васильева и приказал морячка прижать, пусть не выпендривается.
- И плюнь, что учился с ним! Городок бурлит, а мы будем рассусоливать...
Васильев и старался. Теперь он орал на Ледика, стучал по столу кулаком. Когда Ледик сказал, что он всегда лез в первые не по заслугам, напомнил о своей школе, где кое-кому завышались оценки (скажем, в свое время и Васильеву), старший лейтенант прорычал:
- А ты как учился? - Метнул в него пренебрежительно-испепеляющий взгляд.
- Что - как?
- Говорю, а ты как учился? Не с обеспеченным завышением?
- Я учился нормально.
- А чего же в армию загремел?
- То есть, почему в институт не поступил, что ли?
- Именно.
- Не поступил и все.
- Ты еще тогда мог бы это сделать, что сделал сейчас. Потому и рванул туда! Ты ее ревновал и тогда. За то, что якобы гуляла.
- А это твое дело?
- Придуриваешься? Теперь-то мое! Убил бабу свою! Понял или нет?! Убил!.. Когда ты ее убил? Когда? В среду? В четверг? Опять спрашиваю... Перед тем, как пошел домой? Или когда?
- Ты что? По приказанию мне "шьешь"? Быстрей найти, кто убил? Так?
- А-ну, перейди на "вы"! Не тычь!.. Даже, если ты не скажешь когда, это же не имеет значения! Я теперь говорю: не имеет! Уже теперь вот приедет врач и он, ты это прекрасно знаешь, ответит на вопрос, когда ты ее пристукнул, мерзавец.
- Заткнись, гнида! Ты был всегда гнидой... Я - убил?!
Лицо Ледика побелело.
- Это ты заткнись, убийца. Все равно же не отвертишься... Это тогда, в первый раз я с тобой по-хорошему... А ты не понимаешь хорошего... Ты думаешь, я даром время терял? Я в часть твою успел позвонить. Все бумажки придут оттуда, ты будь спокоен. Все, как на ладони, будет! И потому еще раз спрашиваю: когда убил?
- Утром, - ощерился Ледик. - А потом вечером. А потом среди ночи... Когда лез к ней напролом... Ты с бабой спишь? С Ленкой, да? А я три года ни с кем не спал. И полез...
- А когда убил?
- Первый раз утром... Мы отвели Катьку вдвоем, вернулись. Ирина на службу не пошла. Позвонила по телефону... Ну и тут я, утром...
- Ты что хочешь сказать?
- Что был я ей не неприятен, гражданин следователь.
- Ври. Я-то знаю, что она говорила о тебе.
- Думаю, знаешь. Вы, следователи, народ ушлый. Вы всегда любите - как в журнальчиках иных. Чтобы все нараспашку, голенько... Как же, поди, не раз предлагал свои услуги. Мы, мол, вместе тоже учились.
- Замолчи! Лучше отвечай - когда? Ну, когда? По дружбе скажи - когда? Раскрою же все равно!.. Пока ты вкалывал на шахте, а потом в своей морской части, я кое-чему научился в институте...
- Я слышал про твои успехи перед отъездом в армию. Тебя хотели отчислить. У тебя это первое крупное убийство?
- Шути, малый. Шути, пока шишки все на тебя не свалились.
- Даже если я и признаюсь, в последнюю минуту откажусь. А тебя... Тебя я заложу. Коль мы с тобой учились, я тебе сделаю отвод. Скажу, что мы с тобой всегда были в контрах. Ты всегда носил за пазухой нож на меня.
- Мне поручили. И я своего добьюсь. Мне плевать!
Теперь все пошло по-другому после вмешательства отдела горкома. Васильев опять метнулся к матери Ледика. Что она теперь говорила, имело другой смысл. Сын тогда, после своего прихода спросил:
- Отец будет сегодня?
- Обещал, - ответила она, теперь припомнив, что при этом добавила: Ты хотя бы разденься.
- Ах, да! - ответил Ледик и _з_а_с_у_е_т_и_л_с_я_, так как вначале пошел не к вешалке, куда можно было повесить его флотскую, не первой свежести куртку, а почему-то сразу к ванне. Но и в этот раз, уже при официальном допросе матери, она не могла ответить, "сколько он там пробыл, что делал, лилась или не лилась вода". Единственно, добавила твердо: "То есть, я не знаю: замывал он там свою одежду? Какую?" Она помнила, что он настоял на том, что встретит отца сам, у нарядной. Они придут, а тогда уже сядут за стол. Тут она стала напирать на то, что предлагала ему поужинать. Вспомнила, что спросила его: "Тебя там накормили?" На что он ответил не сразу: "Так накормили, так накормили!.." И эти слова были уже устрашающими. Значит, Ледик этим как бы сказал, что произошло?