– Вы хотите, чтобы дверь была заперта? – вежливо спросил он и затворил ее.
– Ой, Пол, вы… слышали? – спросила Вики.
– Да. Я встретил Освальда. Хотя я не понимаю. До меня не доходит. Я… я думаю, что это кошмарный сон.
– Нет, – ответила Вики. – Здесь… у окна.
Пол быстро прошел через комнату и сперва застыл над телом, а затем отвернулся и прикрыл глаза рукой.
– Бедный старина Тони! – сказал он дрожащим голосом. – Старый добрый Тони. Я… – Пол споткнулся о стул у стола и уткнулся лицом в платок.
Вот я наконец-то могу описать оплакивание Тони Шарвана. Я не извиняюсь и не притворяюсь, что мне стыдно за то, что мои собственные глаза не прослезились. А что касается других – его соседей по дому и вероятных друзей – то такая эмоция, как скорбь, в то время была отодвинута в сторону шоком, ужасом и страхом.
От скорби Пола прослезились и карие глаза Вики. Она подошла к нему и положила руку ему на запястье.
– Пол, не надо. Мне так жаль. Нам всем очень жаль. Пол, не надо.
Он накрыл ее руку своей, но не оторвал платка от лица, и его плечи конвульсивно дергались.
Простите меня за цинизм, но я прекрасно понимал, что ни один человек не сможет взять себя в руки, когда над ним стоит Вики и держит его за руку. Так что я подошел к ним и заменил руку Вики на свою.
– Спокойно, спокойно, – сказал я. – Все мы собираемся спуститься. Лучше увести отсюда женщин. И думаю, к приходу полиции лучше быть внизу.
Он не стал накрывать мою руку своей. Снова дернувшись и вздохнув, он закусил губу и смахнул слезу с глаз.
– Он мне нравился. Он был моим другом. Моим добрым другом. Если бы он дал мне знать, сказал или хотя бы намекнул… – Пол снова отвернулся и уткнулся в платок. – Но это… Клянусь, это выбило меня из колеи. Я… я не могу взять себя в руки. Это… это слишком ужасно.
– Дядя, мы пойдем, – сказала Вики. – Вы с Полом можете спуститься, когда будете готовы. Теперь, Эвадна, дорогая… – и посредством какой-то магии Вики сумела вывести всех из комнаты в холл.
– Она так мила, – заметил Пол. – Ох, ненавижу вести себя словно ребенок. Но самоубийство! Его же можно было предотвратить. Нет ничего, что бы я не сделал для старины Тони – ничего, если бы я только знал! Он никогда не намекал на свои проблемы. Этим вечером его настроение казалось хорошим… А затем прибыть домой и обнаружить это. Суицид!
– Есть вероятность, что это не было самоубийством, – сказал я.
Пол был потрясен. Он схватил меня за руку, и на мгновение я решил, что он собирается последовать примеру Эвадны Парнхэм и упасть в обморок.
– Я не понимаю, – промямлил он, позабыв об оксфордском акценте. – Ван Гартер, вы же не имеете в виду?.. Флип совершенно уверенно говорил о самоубийстве.
– Мы не знаем. Не можем сказать. Мы оставили все нетронутым – для полиции. Но он, очевидно, застрелен – по словам миссис Бейли где-то там есть пуля, но возле тела нет револьвера. Насколько мы смогли увидеть, его нигде нет.
Он оставил меня и снова вернулся к телу, остановившись возле него. Я предупредил Пола:
– Лучше ничего не трогать!
– А кто что-то трогает? – ответил он.
Я был рад его дерзости. Моего терпения не хватило бы на еще одну истерику.
– Конечно, – выпрямившись, сказал он, – мудро соблюдать осторожность. Но все хладнокровие…
Прежде чем я понял, что он собирается делать, он успел сорвать покрывало с кровати миссис Бейли и накрыть им тело. Думаю, его следующие слова подтвердили, что он пытался сменить чем-нибудь гнев, горечь и напряжение.
– Я воспитан проявлять уважение к ушедшим, – сказал он. – По всей видимости, это старомодно, но хоть что-то.
– У вас хорошее воспитание, – сказал я. – Думаю, дамы ждут нас в холле.
Пол дошел до двери, но там он снова остановился.
– Это было самоубийство, – сказал он. – Когда они передвинут тело, то найдут под ним револьвер.
– Надеюсь, что так, – ответил я.
– Вы… надеетесь! Надеетесь? – он резко повернулся, и я убежден – только моя лысина и седины спасли меня от падения на пол и от того, что он бы меня «уделал», как сказала бы Вики.
– Минуточку, – сказал я. – Вы неправильно меня поняли.
– Думаю, что понял. Надеюсь, что нет, – бросил он через плечо и вышел в холл. Это прозвучало словно насмешка. Но дерзкий старый Кадуолладер последовал за ним.
Глава XIII
Я удостоился сомнительного везения быть знакомым с женщиной, которая пишет детективные истории. Я обратился к ней за советом, когда мне пришла в голову мысль опубликовать книгу об убийствах в Меривезере. Ее интерес был слаб, а сомнения – выражены. Опасаясь, что я посчитаю такое отношение проявлением профессиональной ревности, она поспешила объясниться:[23]