— Врал, значит, что дом богатый?
— Да, дом, все шикарно. А там ничего не было… лачуга…
— А жена из каких? Богатая?
— Да, тоже… Хибары, казаки, чуть-чуть получше, но мне казалось — хорошо они живут. Жили-то плохо они, хуже, чем мы, питались. Мы-то с отцом уже приспособились, и я занимаюсь, и он, что-то делали. Я домой ездил два раза в месяц. Мы поедем по крестьянским хозяйствам, индюков накупим, гусей накупим, обделаем их. Там индюка по десять рублей покупали, а в Ростове по пятьдесят продавали. Режем, потрошки пять рублей стоят, везем на рынок…
— Это очень интересно. Это совершенно новый Брынцалов.
— А что новый Брынцалов? Деньги надо? Жрать захочешь — все сделаешь!
— Другой жрать захочет — пойдет пить, от тоски.
— Дурак он, значит. Так вот, накуплю все это дело, и на эти деньги, что мне присылали, на шестьдесят рублей, куплю, продам за двести. Стыдно было, конечно, вот так на рынок стать, надо было через себя перешагнуть, на рынок стать и торговать. Молодой… продаешь, с таким видом, как будто украл у кого. Стыдно, но я пересиливал себя, потому что я на рынке с детства находился, мы там медом торговали, я постоянно за отца остаюсь, торгую, с двенадцати-тринадцати лет. Все равно неудобно было. Например, в пятницу я поехал туда, в воскресенье мы купили, у меня коляска была трехколесная…
— Чего купили?
— Индюков, гусей. А потом прямо на рынке покупали, все равно там дешевле было, выбирали самых лучших, заплатили деньги, поездом я утром туда…
— Куда?
— На рынок, ростовский или новочеркасский, там уже потом и дед мне помогал, когда я с Лидой дружил, с женой своей первой. Два раза съезжу — триста рублей, хорошие деньги, крутился, шустрил… Много разных дел делал… Дом, значит. Я пошел к зампредседателя, к Джамаеву: «Дайте место, чтобы мы могли дом построить», Мне выделили место и финансирование дали небольшое. В общем, где-то за полгода дом построил.
— Как, сам?
— А чего, проблема, что ли? Я подрядчика нашел, все нашел, я же прорабом был, лишь бы были деньги на это дело. Мы же под снос были двадцать лет…
— Вот эта лачуга ваша? При рынке?
— Лачуга, да. Они дали нам другое местечко, и еще рядом родственница наша была, тетка моя, двухквартирный дом. Мы построили, еще не сдали, а я в него вселился. Приехала жена, Лида, ребенок у нас уже появился. Мы вселились в марте, отопления в доме не было, холодно, дочку Наташу кутали, но радость такая была! Потом, через три месяца, выгнали из дома. Дом не сдали, и они нас выгнали. Ну, насрать. Первую половину я достроил, а вторую — не достроил. Тетка начала писать заявления на нас, вот такие были люди, и нас выгнали.
— За что выгнали-то?
— Ну, дом недостроили, туда-сюда. Я приехал вечером, а жена на улице и дом опечатан. Я печать сломал и назад вселился снова. Ничего они не смогли мне сделать.
— Ну, а какие претензии-то, как можно выгнать?
— Дом недостроен, а отец еще не стал участок давать, стал гонять там. Я отцу говорю: «Пап, ну ты же понимаешь, ничего не сделаешь». Сестра там еще была, сестра тоже член партии, Танька. Все ж интриги. В общем, дали дом, трехкомнатный, маленький такой, метров шестьдесят. Но радость была, домик, дворик свой…
— Вы достроили его в итоге?
— Ну конечно! Сколько я домов построил за свою жизнь… Я в Черкесске строю дом — раз, и отнимут…
— Как?
— Ну, отнимут и все.
— А кто отнимет?
— Государство. Один дом отняли, второй, а третий дом уже не смогли отнять. Я уже намертво лег и партийный билет сдал. Все на сегодня! Работа ждет!
Тот, кто вошел после меня в кабинет Владимира Алексеевича, услышал ворчание и матерок…
… В коридоре мы встретились с пресс-секретарем Александром, все таким же отутюженным и вальяжным.
У меня на языке вертелся вопрос, мол, как же, как же ты здесь, такой весь суперинтеллигент с виду, а вот здесь, при Брынцалове.
И еще мне хотелось спросит его, безупречного, как, мол, насчет доброты миллиардера. Широко ли она простирается, и есть ли она вообще, и не зря ли рассыпался в комплиментах миллиардеру юнец из мордовского села, возмечтавший получить ни за что ни про что «ВАЗ-21099»?
Но Саша меня опередил.
— Ну как, поняла, как стать миллиардером Брынцаловым? — спросил чуток всерьез, а чуток насмешливо.
— Это-то я как-нибудь пойму, надеюсь, но то, как ты очутился здесь… своей великосветской невозмутимостью — никак не доходит.
— Хочешь деталь про Владимира Алексеевича?
— Давай.
— Он же, учти, боец. Почему стал заниматься самбо? Я тебе как профессиональный психолог скажу — самоутверждаться спешил, отомстить своему голодному, бесправному детству. Детские воспоминания вообще очень давят на психику, может быть, до конца жизни человека. Теперь еще деталь. Владимир Алексеевич признался как-то, что впервые увидел нормальный туалет, пардон, где вода смывает дерьмо, только в восемнадцать лет. Примерно так рассказывает: «Пришел к одной девушке в общежитие в Новочеркасске, а тут вдруг меня прихватило, понесся по коридору, мне показали, где уборная, я заскочил… и не знаю, как быть, что это такое передо мной… Ну, залез на унитаз с ногами и разломал его. Ужасно стыдно было». Поэтому у него до сих пор, я думаю, ощущение необходимости, чтобы у каждого была под рукой еда и, пардон, достойный сортир. Поэтому у него это как культ. Здесь женский туалет, на «Ферейне», — обязательно с биде. Мужские туалеты все идеально пахнут, их много — человек не должен терпеть, искать, нуждаться. Я не думаю, что ты, возглавляя свое производство, если бы оно у тебя было, такое внимание уделяла бы сортирам. Потому что у тебя не было в памяти того, что было у него. И вообще, его надо принимать со всем, что он есть, или не принимать. Ну да, матерится, ну да, хамит, ну да, манеры отнюдь не принца Чарльза… Кто спорит? Но кто еще из русской глубинки вырвался с таким триумфом, стал миллиардером? И кто, кстати, не прячется со своими миллиардами, а в открытую говорит: «Да, я миллиардер, да, я люблю дорогую одежду, да, я могу позволит себе построить большой дом»? Кто? Думаешь, в России сейчас не хватает миллионеров-миллиардеров? Но они таятся, боятся света. А он — открыт! И знаешь, еще что? Он верит, у него есть ангел-хранитель…
И тут Александр рассказал интересную историю, которую слышал от В.А. Брынцалова в подтверждение того, что нынешний одиозный миллиардер не сам по себе удачлив, а благодаря ангелу-хранителю…
Раз спасение пришло к нему словно бы из воздуха. Он не имел еще охраны, чувствовал себя сильным, свободным человеком, способным постоят за себя в любой ситуации, и с таким вот настроением раскатывал на новом «мерседесе» и вечером поехал в магазин, остановился возле булочной, вылез, варежку разинул… Секунды решили дело! Каким-то звериным чутьем понял — опасность у виска! Успел захлопнуть за собой дверцу, рвануть с места… Ангел-хранитель! Или чутье изгоя в прошлом и молниеносная реакция боксера, то есть человека, которого жизнь натренировала не теряться в экстремальной обстановке?