— Да я не хотел, — оправдывался долговязый мальчик.
Но на Беляева-старшего уже никакие аргументы не действовали. Он разразился громкой тирадой. Суть ее, если убрать множество восклицаний и бурных эмоций, сводилась к тому, что он, Борис Олегович, целыми днями ломается в своей фирме и даже не отдыхал этим летом, в отличие от своей жены и лоботряса-сына, которые целый месяц прохлаждались на берегу моря, и вот, в благодарность за все труды, ему подкидывают в квартиру малолетнего психа, который принимает его спальню за сортир и будит среди ночи. И в связи с этим он, Борис Олегович, считает своим долгом предупредить, что столь хамского обращения с собой в собственном доме он не допустит.
— Или все вылетите отсюда вон! — завершил мощным аккордом свое выступление папа Олега.
Сцена разворачивалась в передней, где на стене висела массивная вешалка с зеркалом. Борис Олегович все это время картинно держался левой рукой за один из крючков для шапок. Произнося последнюю реплику, он от избытка чувств с силой рванул крючок на себя.
— И вообще — хотел еще что-то добавить он.
Тут где-то щелкнуло, зашуршало, и вешалка всей своей мощью обрушилась на Беляева-старшего. Мальчики в ужасе завопили.
— Боря! — вылетела стремглав в коридор Нина Ивановна. — Не смей бить детей!
— Он нас не бьет, — справедливости ради заметил Женька.
— Папа! — склонился Олег над поверженной вешалкой.
— Где он? — уже зажгла свет в передней мама.
— Там, — пробормотал Женька.
В свете лампы размер бедствия предстал совершенно явственно. Проход перегораживала вешалка, на ней валялись куски штукатурки.
— Говорила же, что на таких тонких дюбелях не удержится, — вспомнила давний спор с мужем Нина Ивановна. — Где отец?
— Там и есть, — услужливо пояснил Женька. — На него как раз все и упало.
— Боренька! — дошла суть происходящего до Нины Ивановны.
Олег в это время пытался поднять тяжелую вешалку.
— Помогите же кто-нибудь! — крикнул он.
— Поскорее нельзя? — раздалось из-под вешалки. — Мне тут больно.
— Ну, слава Богу, цел! — воскликнула радостно Нина Ивановна.
— Я, лично, в этом пока еще не уверен, — невесело отвечал из-под вешалки Борис Олегович.
Вешалку подняли. Борис Олегович, потирая спину, встал на ноги.
— Хорошенькая ночка, — с тоской проговорил он. — Настоящий заряд бодрости на весь следующий день.
— Болит где-нибудь? — заботливо посмотрела на мужа Нина Ивановна.
— Лучше спросила бы, где не болит, — мрачно ответил тот.
Однако после приключения с вешалкой приступ гнева у него сменился апатией. Продолжая растирать спину и плечи, он направил стопы на кухню.
— Так, — обреченно выдохнул он, взглянув на стенные часы. — Уже три.
— Выпей валокордина, — посоветовала жена. — Хоть немного перед работой поспишь.
— Правильно. Выпейте, Борис Олегович, — подхватил Женька. — Мой отец тоже всегда валокордин принимает, когда нервничает.
— Твоему отцу вообще явно место в раю приготовлено за то, что он тебя терпит, — щедро набухав в рюмку валокордина, ответил Борис Олегович.
— Я больше не буду, — совсем засмущался Женька.
— Будешь, — мстительно отозвался Борис Олегович. — Вешалку завтра с утра приделаешь.
— Ну, нет! — немедленно возразила Нина Ивановна. — Лучше специалиста вызвать. Ты уже один раз приделал, — покосилась она на мужа. — Говорила же: на таких тонких дюбелях не удержится!
— Это мы с тобой после обсудим, — откликнулся папа Олега. — А теперь спать. И чтобы больше ни звука, — погрозил он пальцем ребятам.
Старшее поколение удалилось.
— Ну, ты даешь, — опустился на кухонную табуретку Олег. — Чтобы отца моего вывести из себя, постараться нужно.
— Лучше послушай, — отмахнулся Женька. — Там у вас, наверху…
— Что наверху? — подался вперед мальчик в очках.
— Что слышал, — шепотом продолжал Женька. — Я лежу на диване. Вдруг — стучат. Потом прекратилось. Потом — опять. Потом — голоса. И тихо. Ну, я к тебе…
— Погоди, погоди, — перебил Олег. — Что-то я не врубаюсь.
— Врубаюсь, не врубаюсь, — вскочил на ноги Женька. — Тут надо срочно действовать. Вдруг он еще жив?
— Кто? — посмотрел недоуменно Олег на друга.
— Ну, он. Из квартиры. Которого убивают — шепотом произнес Женька.
— По-моему, ты перегрелся сегодня, — окинул его скорбным взглядом Олег.
— Сам ты перегрелся, — Женьке стоило большого труда не повысить голос от возмущения. — Там такое… SOS кто-то выстукивал.