Письмо было написано по-французски и пахло парфюмом любимого. Сонечка прижала листок к лицу и, блаженно прикрыв глаза, вдыхала этот запах. От волнения у нее кружилась голова. Женщина понимала, что, приняв предложение возлюбленного, она сожжет прежнюю благополучную жизнь. Впереди же ее ждала совершеннейшая неизвестность.
Богатое воображение начало рисовать молодой женщине самые пугающие картины, в голове ее появились гадкие мысли. Она заколебалась было, но внезапно поняла: «Если я не сделаю так, как он велит, то никогда себе этого не прощу. Поэтому пусть будь что будет!»
В условленный час она вышла из дома и торопливо направилась в условленное место. Старый парк был пуст и безмолвен. Тихо падали снежинки. Соне казалось, что легкое поскрипывание снега под ее каблучками слышно на много верст вокруг. К счастью, граф уже давно не выставлял охрану в парке. «Сама судьба помогает нам», – радостно подумала Сонечка и ускорила шаг. От этой мысли ей стало не так страшно одной в темной аллее. Она думала о своем суженом и улыбалась, представляя их встречу. Лишь однажды Сонечка обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на свою темницу – светящийся многочисленными окнами графский дом.
Возлюбленный радостно кинулся к ней, подхватил на руки, радостно закружил, затем бережно понес к наемной кибитке. Дорогой, покрывая ее лицо горячими поцелуями, он признался:
– А я опасался, что ты не придешь. Решил, что, если не дождусь тебя, прямо здесь же пущу себе пулю в висок. Но зато теперь я самый счастливый человек на свете. Обещаю с этой минуты и по гроб жизни носить тебя на руках, ненаглядная моя!
Они уехали в Петербург. Оттуда Сонечка сразу написала мужу, прося у него развода. Она также известила родителей о своем решении. Старый граф ответил ей очень резким письмом, грозя судебным преследованием. Не менее суровой была реакция отца Сонечки. «Я больше не желаю тебя знать, – злым скачущим почерком писал он. – Ты опозорила меня на весь свет, перечеркнула репутацию всей нашей фамилии. Теперь в меня все тычут пальцами, как в прокаженного. Никогда бы не подумал, что моя собственная дочь, которую я боготворил и считал образцом нравственности и благородной стыдливости, поведет себя, как презренная распутная девка! Посему ты недостойна более называться моей дочерью. Не пиши больше к нам. Я настрого запретил матушке сообщаться с тобой и тем более посылать тебе денег. Если твой соблазнитель когда-нибудь бросит тебя, не рассчитывай получить от меня хотя бы ломаный грош».
Отец словно предвидел судьбу дочери. Правда, некоторое время все шло как будто хорошо. Жорж с похищенной чужой женой поселился в Петербурге в меблированных комнатах. Квартира была небольшой, но располагалась почти в центре города и обставлена была уютно и прилично. Также Жорж нанял горничную и кухарку. К ужину подавались дорогие фрукты и вина.
Каждый день Сонечка вместе с многократными объяснениями в любви получала от Жоржа цветы, конфеты и подарки. На первых порах заботливый любовник пытался сберечь остатки репутации юной графини, предпринимая, по его словам, решительные шаги для того, чтобы стать ее законным супругом. Он рассказывал Сонечке, как хлопочет в верхах о том, чтобы его избраннице дозволили получить развод, а ему – жениться на ней.
– Не беспокойся, если потребуется, я до самого государя дойду! Заложу родовое гнездо, лишь бы выкупить тебя у твоего мужа.
Однако бракоразводный процесс затягивался и требовал все больших расходов. Сонечка отдавала Жоржу все деньги, что изредка втайне от отца присылали ей мать и сестры. Но вскоре этот ручеек обмелел. Близкие Сони были людьми небогатыми.
Примерно через полгода Жорж остыл к своей возлюбленной и стал упрекать ее в том, что, покидая графа, она не взяла свои бриллианты, так как его офицерского жалованья не хватает на оплату дорогого жилья.
– А как же имение твоих родителей, о котором ты говорил? – решилась спросить Соня.
– Видишь ли, – сконфузился любовник, – в последнее время у меня появились непредвиденные долги. Даже ради тебя я не могу пренебречь честью.
Сонечка решила, что после роскошной жизни в графском доме ее ожидает нищая жизнь с человеком, не имеющим средств. Но на самом деле все было значительно хуже.