Наконец таинственный представитель королевской британской полиции появился в вагоне. Правда, обещанного знатоком саквояжа у него в руках не оказалось. Но это только усилило интригу, ибо можно было предположить, что все необходимое для работы представите ль лучшей в мире спецслужбы уместил в потайных карманах.
Это был невысокий, худощавый шатен с гусарскими усиками над пухлой мальчишеской губой. Трудно было судить о его возрасте. С одной стороны, яркий румянец, некоторые припухлости лица и ломающийся голос свидетельствовали, что он совсем юнец, только недавно вышедший из нежного детского возраста. Но с другой – этот волевой подбородок с обаятельной ямочкой, маленький шрам на лбу, уверенная манера держаться свидетельствовали о сильном, независимом нраве своего обладателя, отваге, привычке повелевать людьми и принимать серьезные решения. От такой персоны можно было получить вызов на дуэль за одно только опрометчивое обращение «юноша».
Лицо незнакомца было таким загорелым, словно он недавно вернулся из тропиков. Суммируя первые впечатления, искушенный наблюдатель мог сделать вывод, что перед ним офицер хоть и юный, но уже достаточно опытный и много повидавший.
Среди затянутых в строгие мундиры чиновников этот франт в своем клетчатом костюме добротного английского сукна выглядел не их коллегой, а скорее репортером. Несколько раз по пути на место преступления бдительные полицейские урядники пытались остановить подозрительного субъекта как праздношатающегося. Молодой человек отделывался от них, с небрежным видом доставая из кармана жетон тайной полиции. С ним была спутница – девушка, по виду курсистка.
Перед дверями купе, стесняясь своих чувств, плакал в платок старик лакей – будто пес, скулящий у ног внезапно скончавшегося хозяина.
Пройдя на место преступления, визитер внимательно огляделся. На ковре возле столика лежал труп мужчины. В открытых остекленевших глазах покойника застыло изумление. Смерть явно явилась к нему, когда он меньше всего ее ожидал.
Убитый был грузным, лысеющим барином. Его мясистое лицо обрамляли пышные бакенбарды. Золоченые пуговицы форменного сюртука были расстегнуты, а на белоснежной ткани жилета расплылось большое кровавое пятно вокруг колотой раны в сердце. Окладистая борода покойного тоже была испачкана кровью.
Искусственное освещение в купе еще не зажигали. В лучах заходящего солнца поблескивали звездочки на шитых золотом погонах тайного советника. Среди миниатюрных «фрачников»[2] визитер отметил крестики Святой Анны второй степени с мечами, Святого Станислава второй степени, Владимира второй и третьей степеней и Георгия. С орденами соседствовал золотой значок Императорского православного Палестинского общества 1-й степени. Это благотворительная организация поддерживала православных, совершающих паломничество в Святую землю.
Неожиданно для себя молодой человек заметил маленький синий оттиск на светлой подошве одной из туфель убитого и немного смутился, словно его взгляду открылось нечто неприличное. Это был штамп столичной железнодорожной таможни. Такие ставились на реквизированном у контрабандистов товаре, среди которого нередко попадались очень дорогие и роскошные вещи. Принимая итальянские туфли в подарок от подчиненных таможенников, высокопоставленный чиновник, конечно, не мог предвидеть, что однажды недоступное чужому взгляду клеймо взяточника окажется выставлено на всеобщее обозрение…
Убийство произошло в декорациях фешенебельных апартаментов с обилием бронзы и позолоты, инкрустаций, полированного красного дерева, дорогой диванной обивки. В первую минуту прибывшего офицера ошеломило обилие нестыкующихся между собой деталей: ордена и знак благотворительного общества на груди убитого; чрезмерная роскошь помещения с будуарными круглыми зеркалами в золоченых рамах на обитых зеленым шелком стенах, делающего его похожим на шикарный кабинет в дорогом доме свиданий. Тут же спокойно покуривали судейские, обсуждая планы на вечер, – они почти закончили свою работу. От всего этого чужак еще более сконфузился, но постарался скрыть свое состояние под маской холодной сосредоточенности.
Неудивительно, что вначале он показался присутствующим холодным, замкнутым и заносчивым снобом, от которого не следует ждать ничего хорошего. Но это впечатление оказалось ошибочным. Лицо вошедшего вдруг озарилось улыбкой, сверкнули под усиками белые зубы, и визитер отрекомендовался, по-кавалерийски лихо щелкнув каблуками:
2
Уменьшенные копии орденов и медалей, предназначающиеся для ношения на фраке и повседневном мундире.