– Таким образом, постаравшись выжать максимум пользы для себя из переговоров с шахским правительством, – продолжал он, – мы одновременно должны предпринять некоторые дополнительные шаги для превращения Афганистана в передовой форпост нашей революции в этом регионе. Вы меня понимаете?
– Уверен, что афганские власти сделают всё возможное, чтобы не допустить установления прямых контактов большевиков с мятежными пуштунами, – догадался, куда клонит Дрэссер генерал Вильмонт. – Афганская аристократическая элита, конечно, опасается, что, получив ваше оружие, пограничные с Индией племена в будущем смогут выступить не только против англичан, но и против эмира. Правителей Афганистана несомненно пугает угроза распространения «большевизма» среди населения своей страны.
Вопрос был в компетенции Лукова, поэтому он добавил к сказанному генералом, что в Кабуле наверняка также понимают, что любая помощь с стороны иностранной державы приграничным племенам немедленно станет известна английской разведке и вызовет жёсткие ответные контрмеры со стороны Великобритании.
– Вот поэтому было принято решение разыграть «пуштунскую карту» втайне от афганских властей, не дожидаясь окончания переговоров – подытожил сказанное Дрэссер.
– Итак, вы пойдёте вот здесь!
Хозяин кабинета подчеркнул, что выбор столь сложного обходного маршрута – это вынужденная мера, и он хорошо понимает, что движение транспорта в высокогорной, малонаселённой местности является делом крайне трудным даже в мирное время при наличии хорошо оборудованных баз по всему маршруту.
– Не буду скрывать от вас, что обстановка там сейчас очень сложная. Офицеры и солдаты бывшей царской армии с казённым имуществом и оружием массово уходят за кордон, чаще всего в Индию. Оставшиеся без присмотра погранзаставы грабит местное население. По нашим сведениям Памирский пост сейчас охраняют не русские пограничники, а сто пленных чехов и словаков, единственной мечтой которых надо думать является желание поскорее вырваться на родину из горной западни. Особо должен отметить активность басмаческих формирований в Ферганской долине, которые отрезали Памир от Ташкента. Таким образом, до установления советской власти на «Крыше мира» и на подступах к ней пока говорить не приходится. Поэтому не исключено, что на определённых участках пути вам придётся пробиваться с боями.
Заканчивая беседу, Дрэссер вытащил из ящика стола какую-то папку.
– Итак, теперь вы знаете, что для афганских властей вы будете вне закона. Если вас перехватят правительственные войска, запомните: вы ни в коем случае не должны признаваться, кто вас послал и с какой целью! Выдавайте себя за группу дезертиров и беженцев. Как я уже сказал, их там сейчас полно бродит, так что вам наверняка поверят. Ну а это на всякий случай.
Дрэссер протянул Лукову какой-то лист из папки и предложил:
Подвигайтесь ближе к столу.
Одиссей взял бумагу с машинописным текстом и начал читать:
«Я… сотрудник центрального аппарата ВЧК (а), выполняя особое задание Народного комиссариата по иностранным делам, обязуюсь беспрекословно выполнять все распоряжения высшего руководства и ближайших начальников, и сохранить втайне все доверенные мне сведения секретного характера. В противном случае я соглашаюсь, что я лично, а также все мои родственники будем подвергнуты высшей мере наказания – расстрелу».
К расписке прилагалась подробная анкета, в которой требовалось указать всех своих живых родственников, включая двоюродных дядей и внучатых племянников, и места их проживания.
Луков недоумённо взглянул на Вильмонта, и понял по озадаченному лицу старика, что и для него такой поворот событий тоже стал полной неожиданностью. Получалось так, что вроде бы Советская власть с большим удовольствием использует знание и опыт бывших специалистов, но при этом видит в них чуждых революции попутчиков и потенциальных предателей, которых надо держать на коротком поводке в постоянном страхе. Правда, генералу Дрэссер не посмел предложить мерзкую бумажку.
Заполнив анкету, и подписав расписку, Луков вместе Вильмонтом покинули кабинет. В коридоре и на лестнице у старика видимо на нервной почве открылся сильный кашель. Он выглядел очень сердитым и расстроенным, всё время ворчал себе под нос. На улице Луков вернулся к разговору, который у них состоялся накануне: