Поведение его показалось странным.
— Разве не это причина смерти? — раздраженно спросил я.
Адвокат надел очки, как будто в них легче говорить правду.
— Нет, — ответил он.
— Однако…
— Собственно, с вами я могу говорить открыто. Он всегда считал вас своим единственным сыном. Нет… Ваш дядя не умер от сердечного приступа. Ваш дядя…
— Что же произошло?
— Он был убит…
Я не поверил — а газеты, письмо, все остальное…?
— По крайней мере, я полагаю, что он был убит, — добавил Мелахринос.
— Кем?
— Не могу сказать, так как не имею доказательств.
— Но у вас есть подозрения…
— Да. Ваш дядя был отравлен. Мы старались избежать скандала и придумали версию с сердечным приступом.
— Но как? Это невозможно. А полиций? Разве полиция не вмешалась?
— Почему? Вмешалась.
— И что?
— Они ничего не обнаружили. Была принята гипотеза, что дядюшка перепутал снотворное с ядом. Смерть рассматривалась как несчастный случай. Для знакомых же и газет он умер от сердечного приступа.
Адвокат волновался.
— А сами? Вы верите в несчастный случай?
— Я же сказал, нет.
Я знал Апостоласа Мелахриноса еще ребенком. Это был серьезный, уравновешенный человек, очень сдержанный в своих высказываниях.
— Кто убил его?
Он молчал. Кажется, я начал понимать.
— Жена моего дядюшки, какая она?
— Очень молода. На двадцать пять лет моложе Тимотеоса Констаса.
— Все находят ее чрезвычайно привлекательной.
— А вы?
— Она обладает какой-то красотой, которая…
Ему было тяжело продолжать.
— Которая вас пугает?
— Которая… не в моем вкусе.
— А как она относилась к мужу?
— Тимотеос никогда не жаловался.
Не надо быть хорошим психологом, чтобы понять — Апостолос Мелахринос не питал симпатий к жене Тимотеоса Констаса и старался скрыть это.
— Вы считаете ее прекрасной женой?
Он уклонился от прямого ответа:.
— Я не считал этот брак удачным.
— Потому что она намного моложе?
— И поэтому тоже.
— По какой еще причине?
— Магда Констас женщина… которая не очень подходила вашему дядюшке.
— Магда изменяла ему?
Он не спеша закурил.
— Думаю, да, — ответил наконец Мелахринос.
— И Тимотеос Констас знал это?
— Нет. Тимотеос Констас ничего не знал.
Я поднялся, сделал несколько шагов и остановился перед адвокатом.
— Господин Мелахринос, почему нам не говорить откровенно? Вы подозреваете, что дядя убит своей женой?
Он не ответил. Некоторым образом, я получил ответ на свой вопрос.
2
Я никогда не видел Магду Констас, ничего не знал о ней, не знал даже девичьей фамилии. В роскошном кабинете адвоката пытался представить, как выглядит эта женщина. «Все находят ее чрезвычайно привлекательной», говорил Мелахринос. Молодая, красивая, неверная.
— Как он умер?
— Утром нашли мертвым в своей комнате. В ту ночь у него собрались друзья. Мы разошлись в полночь. Ваш дядя был хорошо настроен. А утром неожиданно позвонила Магда. Я немедленно приехал.
Я слушал рассказ адвоката с противоречивыми чувствами. Для меня Тимотеос Констас человек близкий и в то же время далекий. Мать любила его, восхищалась им, но страдала из-за его упрямства. Она очень хотела помириться, но Констас был неумолим: он не простил сестре ее брака. Теперь же я узнаю, что этот суровый и строгий дядя любил меня, как сына.
— …Я подошел к кровати, — продолжал Мелахринос. — Рядом, на ночном столике, стоял пустой флакон из-под снотворного. Магда была встревожена. Она рассказала…
Я слушал молча. Магда рассказала о том, что произошло. Перед сном супруги немного побеседовали. Потом Магда пошла в ванную комнату, муж лег в свою кровать — они спали в одной комнате, но на разных кроватях. Когда она вернулась, увидела на столике стакан и рядом флакон. «Не могу заснуть, поэтому принял снотворное», — объяснил Тимотеос. Констас страдал бессонницей и часто пользовался снотворным. Утром, проснувшись, Магда удивилась тому, что муж еще спит — он всегда очень рано вставал. Она окликнула — ответа не последовало. Тогда она встала, приблизилась к мужу и с ужасом констатировала, что Тимотеос Констас мертв.
Тут же позвала горничную, позвонила врачу и сообщила о случившемся Мелахриносу.
— Когда я прибыл, врач еще был там, — продолжал адвокат. Он ничего не мог объяснить. Только сказал, что большая доза снотворного могла подействовать на больное сердце, но для этого необходимо по меньшей мере десять-пятнадцать таблеток. А Тимотеос не мог не столько ошибиться. Разве, что, — добавил он, — это была не ошибка…