— Да.
— Не думал, что он пользовался у вас такой симпатией.
— Он не пользовался у меня «такой» симпатией, но столь неожиданная смерть…
— В Афинах так умирает около ста человек в год. Не могу понять, чем вас так взволновала эта смерть.
— Любая насильственная смерть волнует.
— Кстати, сейчас едем в Психико. Кузина просила взять вас с собой, если встречу. Поедем?
— Согласен.
Как можно скорее мне хотелось поговорить с Магдой о случившемся.
— Алекс Аргирис вел машину хорошо, но рискованно. Он не соблюдал ни одного правила движения и с особым удовольствием ставил в затруднительное положение других водителей.
— Когда кузина предложила взять меня с собой в Психико?
— Сегодня.
— Ясно, что сегодня, точнее.
— Какое это имеет значение?
Это имело значение.
— Да так. Просто спрашиваю…
— Часов в одиннадцать.
В одиннадцать… Послеобеденные газеты она не читала. И могла узнать о смерти Апергиса разве что… от виновника. Пытаюсь прогнать эту ядовитую мысль… Через несколько минут мы были возле ее дома. Юноша просигналил. Мы вошли в сад, и я увидел Магду, ожидавшую у лестницы.
— Спасибо, что привез нашего друга.
— Ты ведь знаешь, что я выполняю все твои желания.
Во время обеда Магда шепнула, сжимая мою руку:
— Ты читал?
— О Димитрисе? Да. И не очень сожалею. Он так некрасиво вел себя…
Почему так сказал? Не знаю.
— Свидетели утверждают, что водитель сделал это намеренно.
— Я боялась, что Алекс не приедет. Так хотелось видеть тебя!
Невольно я сделал движение и обнял ее.
Отныне смерть Тимотеоса Констаса стала для меня безразличной. Не интересовал ни убийца, ни Апергис, ни что-либо другое. Меня интересовала только роль Магды во всех этих событиях.
Уехал я из её дома в семь вечера.
Прощаясь, Магда спросила:
— Ты позвонишь? Буду ждать с нетерпением.
В машине Аргирис, не поворачиваясь, спросил:
— Вы ей позвоните?
Я замешкался.
— В другой раз, если хотите, чтобы вас не слышали — надо говорить тише.
Его голос изменился. Этот «нейтральный» юноша не был влюблен в свою кузину, но, очевидно, ненавидел тех, кто сумел ее покорить. Он ненавидел и Констаса и Димитриса.
До Афин ехали молча, и, к счастью, очень быстро.
— Должен вас покинуть, у меня встреча, — сказал Алекс в дверях гостиницы.
От бармена я узнал, что водитель, сбивший Апергиса, еще не обнаружен.
— Как бы то ни было, его найдут. Да и глупо скрываться. Собственно, преступления он не совершил.
— Не совершил? Тогда, действительно, глупо…
В восемь позвонил в Психико.
— Боялась, что не позвонишь, — услышал голос Магды, — не знаю, как ты расцениваешь мое поведение…
Что-то я ответил.
— Приходи, если хочешь. Я одна. Служанка ушла.
Я поехал к ней.
Газеты сообщали, что похороны Апергиса состоятся на кладбище «А» в одиннадцать часов.
Стоя в тени дерева, вдали от людей, я наблюдал за печальными подробностями этого действа. Погребальные псалмопения и рыдания вместе с разговорами любопытных сливались в монотонный гул. Мозг пронизывала мучительная мысль: неужто он погиб из-за меня?
Услышав аплодисменты, я вздрогнул: актеры в последний раз приветствовали коллегу. Затем ушли священнослужители, и толпа стала расходиться.
Я тоже собрался покинуть кладбище, когда заметил рядом человека. Наши взгляды встретились, и он, улыбнувшись, подошел ко мне.
— Печальная штука — смерть. И особенно неожиданная смерть… Заметил, что вы издали наблюдали за похоронами.
Он начинал меня раздражать.
— Говорят, Апергис был великим актером…
— Да… говорят.
Хотелось побыстрее избавиться от этого человека, но он и не собирался оставлять меня в покое.
— Вы очень расстроены?
— Я? Да я едва знал его.
— Странно!
И тут я понял, что встреча эта не случайна.
— Да, разрешите представиться. Бекас, комиссар Бекас.
Мне с трудом удалось скрыть волнение. Разумеется, бояться нечего, но появление полицейского все-таки обеспокоило.
— Никого уже нет. Пойдемте.
Он вынул пачку сигарет.
— Курите?
— Благодарю.
— Вы не застали его живым, не так ли? — спросил комиссар.
— К сожалению.
— Вы искали Димитриса вчера вечером в театре, а сегодня утром дома?
Отрицать было бесполезна Бекас и не дал ответить.
— И он приходил рано утром к вам в гостиницу?
— Верно.